— Вы сами уже почти как крыса, — сказал я. Фраза выскользнула машинально, я не успел ни остановить себя, ни поправить дело, потому что не отрываясь глядел на крысолова. Однако эффект от моих слов был неожиданным.
— Вот! — воскликнул он. — Вы поняли! Наконец-то вы что-то поняли! Хороший крысятник должен походить на крысу больше, чем кто-либо на целом свете. Быть умнее крысы. И это очень не легко, поверьте.
— Уверен, что так оно и есть.
— Ну и отлично. Приступим. Я не могу возиться весь день, вы же понимаете. Да и потом леди Леонора Бенсон настоятельно приглашала меня в Менор.
— У неё тоже крысы?
— Крысы у всех, — сказал крысолюб и направился иноходью через дорогу к стогу, а мы смотрели ему вслед. Удивительно, но он двигался как крыса — медленно, изящно, на полусогнутых пружинистых ногах, и совершенно бесшумно по гравию. Он проворно перемахнул через загородку прямо в поле, затем быстро обошёл вокруг стога, рассыпая по земле пригоршни овса.
На следующий день он повторил процедуру. И на другой день он пришёл опять и разложил отравленный овёс, но уже не разбрасывая, а осторожно размещая маленькими порциями на каждом углу стога.
— У вас есть собака? — спросил он на третий день, возвратившись после расклада.
— Есть.
— Если вы хотите, чтобы она сдохла в муках, почаще позволяйте ей забегать в поле.
— Будем осторожны, — сказал Клод. — Вы можете не беспокоиться об этом.
На следующий день он заявился для того, чтобы собрать трупы.
— У вас есть старый мешок? — спросил он. — Наверняка понадобится.
Крысятник был в этот момент важен и очень значителен; тёмные глазки сверкали гордо. Он готовился продемонстрировать публике поразительные результаты своего искусства.
Клод принёс мешок, и мы втроём перешли через дорогу, предводительствуемые крысоловом. Клод и я облокотились на изгородь, наблюдая. Крысятник рыскал вокруг стога, пригибаясь к земле, чтобы осмотреть кучки отравы.
— Что-то здесь не так, — пробормотал он с нежной злобой.
Он подскочил к очередной кучке и опустился на колени, внимательно исследуя её.
— Что-то, чёрт бы их побрал, здесь не так.
— Что случилось?
Он не ответил, но было ясно, что крысы не притронулись к его приманке.
— Здесь очень умные крысы, — сказал я.
— Именно это я и говорил ему, Гордон. Здесь вы имеете дело с необычными крысами.
Морильщик вышел из ворот. Он был крайне раздосадован; это читалось по его лицу, по складкам вокруг носа и по тому, как два его жёлтых резца впивались в нижнюю губу. «Только не нужно дерьмовых советов! — сказал он, глядя на меня. — Ничего особенного с крысами не случилось. Разве что их где-то прикормили. Где-то они нашли нечто более вкусное и побольше. Но в мире нет крыс, которые бы не вернулись к овсу, пусть хоть утроба лопнет».