Временами охватывал Степана стыд, и он вдруг затихал, а потом подкатывалась волна нового раздражения… Слепая злость перекинулась на подраставшую Лену, и он принялся изводить ее мелкими придирками. Сам не заметил, как охладел к родной дочери, отодвинул ее от сердца и накликал ответную неприязнь.
Еще, конечно, крепко солили и сильно подзуживали дружки: надо заставить Ирину целовать Степану пятки. За то, что подобрал засидевшуюся девку, все честь по чести обустроил, деньжат подкопил, хозяйство какое отгрохал.
Тогда особенно ярился Степан и свое унижение с лихвой вымещал на Ирине…
Вот так и не сладилась у них с Ириной жизнь. Куда уж хуже — шагать рядом отдельными тропками, которые никогда не сбегутся в одну общую дорогу… Тягостные мысли точили и точили Степана, выворачивая темные тайники души, до которых он давно не добирался.
Что же творит он с Ленкиной жизнью, каким же извергом надо быть, чтобы вытолкнуть ее из отчего дома и сунуть в объятия старого, постылого, но зато ухватистого и богатого мужика? Неужели мало боли принесла ему судьба нелюбимого и отринутого, разве собственный пример не кричит ему на все голоса — огради, огради от унылой жизни собственную дочь? Какой же он отец, если своими жадными руками пытается создать несчастную семью? Степан стегал и стегал себя гневными словами, каждым раскаянным вздохом ощущая, что растаптывает какую-то скверну в самом себе.
Он жадно опорожнил ковшик студеной воды, потянулся по привычке к буфету, где всегда береглась скляночка на свинцовое похмелье, но отдернул руку и решительно шагнул в комнату Ирины.
Жгучим укором уткнулся в него погасший взор Ирины, огромные синие круги, измученно разлегшиеся под ее глазами. Что-то непривычно жалостливое ворохнулось в Степане — разве такая шла она в загс? И хоть не искрились тогда ее большие серые глаза, но все же спокойно, с затаенной надеждой смотрели на жениха.
Степан сделал шаг вперед, и жена привычно метнулась к стене, предчувствуя назревающую ссору или, что еще хуже, кулачное вразумление. Степан тяжко вздохнул:
— Не трясись, Ирина, больше пальцем тебя не трону. Вчерашнее забудь, по-доброму прошу тебя. И насчет Ленки, да и про Родьку тоже…
Ирина изумленно глядела на Степана.
— Не по годам мне такая жизнь, правду говорю. Давай вместе поправлять семью. Жить-то сколько всего осталось?
— Спохватился поздно!.. Где же ты раньше был?
— В дурости годы растерял. Будто прозрел сегодня. Увидишь, как мы еще заживем с тобой. Завидовать будут люди. Не варвар я какой, а родной вам человек.
— То-то дочка из дома сбежала, куда уж роднее…