Девяткой, его оставляют умирать в пустыне. А если Владыка не может выполнить свой
долг…
— Будет много боли. И крови, — Найтшэйд — Мэйсон Кайл — глядел сквозь
агентов, словно их там и не было. — Она не может позволить, чтобы это было иначе — не
после того, как она позволила мне дожить до этого момента.
У меня пересохло во рту. Она — моя мать.
— Пифия? — спросила агент Стерлинг. — Она решает, кто умрет, а кто будет
жить?
Ответа не последовало.
— Дайте мне с ним поговорить, — попросила я. Бриггс и Стерлинг ничем не
показали, что они услышали мои слова. — Дайте мне с ним поговорить, — повторила я,
снова и снова сжимая и разжимая кулаки. — Я — единственная, с кем он по-настоящему
разговаривал. Он не станет говорить с вами о моей матери, потому что вы — не часть
этого. Но, в его глазах, я — часть. Или могу ею стать.
Во время нашего последнего разговора Найтшэйд сказал, что однажды мне может
прийтись сделать выбор Пифии — убить или умереть.
Кивнув, агент Стерлинг сняла наушник. Она положила его на стол и увеличила
громкость, чтобы Найтшэйд мог меня услышать.
— Это я, — я попыталась найти подходящие слова. — Дочь Лорелеи. Дочь твоей
Пифии, — я сделала паузу. — Я думаю, когда ты уезжал в Вегас, ты взял Лорел с собой из-
за моей матери. Ты отправил меня прямо к ней, хоть и знал, что я передам её ФБР. Мою
сестру ещё не проверяли. Её не признали достойной или недостойной. А ты отпустил её,
— он не ответил, но я чувствовала, что подбираюсь ближе. — Ты обращался с Лорел, как с
ребенком — не как со своим будущим лидером, не как с Девяткой, — я понизила голос. —
Она рассказала об игре, в которую она играет, когда мою мать заковывают в цепи.
Находись я по другую сторону стекла, я бы подалась вперед, вторгаясь в его личное
пространство.
— Знаешь, что я думаю? Думаю, моя мать хотела, чтобы Лорел выбралась. Она
умеет быть очень убедительной, не так ли? Она может заставить человека почувствовать
себя особенным. Словно тебе не нужен больше никто и ничто, если у тебя есть она.
— Ты говоришь, как она. Твой голос похож на её голос, — вот и весь ответ —
десять слов.
— Ты увёз Лорел из того места по её просьбе. Ты знал, что они вернут ребенка.
Знал, что Владыки будут тобой недовольны — но всё равно сделал это. А теперь ты
говоришь, что моя мать скажет остальным, что ты должен умереть? Почему? — я повисла
вопросу повиснуть в воздухе. — Зачем ей это делать, после всего на что ты пошел ради
неё?