бессильна, — он склонил голову. — Но против одного из нас у тебя будет преимущество.
Я подумала о теле Найтшэйда в одиночной камере.
— Если я решу, что ты должен умереть, ты умрешь.
— Но сначала один из нас должен спросить тебя об этом.
Пифия давала ответ, но не она выбирала вопрос. Его должен был задать один из
Владык, чтобы она вынесла решение — но, прежде чем она решала, её пытали. Если
Владыки не были согласны с её решением, её пытали снова и снова.
— Вы выбрали меня, потому что я умею выживать, — прошептала я. — Потому
что вы видели во мне потенциал стать чем-то большим.
— Мы выбрали тебя, — продолжил Дин, — потому что как минимум один из нас
верил, что однажды всё это может начать тебе нравится. Власть. Кровь. Некоторые из нас
хотят, чтобы ты приняла то, кто ты есть. Другие хотят, чтобы ты сопротивлялась.
Эта группа следовала очень специфическим правилам. После девяти убийств они
останавливались — навсегда.
— Пытая меня, вы переживаете свой триумф. Ты проводишь ножом по моей коже
или наблюдаешь за тем, как она покрывается волдырями под огнём. Ты удерживаешь мою
голову под водой или заставляешь меня наблюдать за тем, как ты пронзаешь мою плоть
металлическим штырём. Ты сжимаешь пальцы на моей шее. Ты бьешь меня, — я
подумала о Найтшэйде. — Ты заставляешь меня проглотить твой самый болезненный яд.
И каждый раз, когда вы делаете мне больно, каждый раз, когда вы очищаете меня, я узнаю
о вас что-то новое. Семь разных монстров, семь разных мотиваций.
Моя мать всегда отлично умела манипулировать людьми. Она зарабатывала на
жизнь, работая «медиумом» и рассказывая людям то, что они хотели услышать.
— Некоторыми из нас, — после нескольких секунд размышления, произнёс Дин,
— манипулировать проще, чем другими.
Я подумала о Найтшэйде. Когда его поймали, моя мать не приказала убить его.
Владыки почти наверняка вынесли этот вопрос на её суждение, но она выдержала — и
кто-то из них позволил ей.
— Когда эта группа забрала мою мать, Найтшэйд был в ней новичком, — медленно
произнесла я, стараясь обдумать факты — все факты — которые могли пролить свет на их
отношения. — Они завершил свои девять убийств за два месяца до её похищения, — я
заставила себя снова забраться в голову моей матери. — Он любил соперничать. Был
дерзким. Он хотел сломать меня. Но я заставила его хоть чего-то другого. Я заставила его
хоть меня.
— Он не мог получить то, чего хотел, — Дин закрыл глаза. Тень от его ресниц