— Это поклёп! — закричал Пшёнов, чуть не выпрыгнув из кресла. — Как вы докажете?!
— Утром в вашей квартире был произведен обыск, найдены замененные вами страницы: вы их не уничтожали — ведь их надо было вернуть в договора, для отчёта. Арестованы два ваших сообщника, которые тут же во всём сознались, очевидно, вы им мало отстёгивали. И в вашем компьютере найдена новая анонимка, которую вы, очевидно, не успели пропустить через принтер.
— Это подстава! Я буду писать жалобы!
— Пишите, у вас теперь будет для этого много времени, — вмешался Пахомов, — только теперь вам придётся их подписывать.
Он поднялся и подошёл к Пшёнову.
— Вы были правы: я, как очень глупый следователь, шёл по ложному пути, но вышел на очень хитроумного мерзавца. Вы пытались посадить своего шефа, который доверял вам, как другу. Рыли для него яму, а попали туда сами — это вам наказание не только за махинации, но и за подлость.
— У меня есть право на звонок адвокату!
— Позвоните из прокуратуры. — Пахомов повернулся к Ростовцеву. — Капитан, уведите его, а я проветрю помещение.
Ростовцев увёл Пшёнова. Вошла Тамара.
— Я всё слышала? Он получит срок?
— Да. И, думаю, немалый.
— Значит, у меня освободилась вакансия. Вы не хотели бы меня опять допросить, только уже с пристрастием, где-нибудь в гостинице или у меня дома?
— Спасибо за предложение, но допрос не нужен: с вами и так всё ясно.
— Вы мне обещали свидание.
— Оно у нас обязательно будет, в прокуратуре: вас вызовут, как свидетельницу.
В пятницу, в девять утра, в кабинет Лукопереца, предварительно постучавшись, заглянул Пахомов.
— Товарищ полковник, вызывали?
Лукоперец приветливо махнул рукой.
— Заходите, майор, садитесь.
«Что-то он непривычно ласков — быть разносу», — подумал Пахомов и, чтоб оттянуть время, спросил:
— В коридоре я столкнулся с бывшим уголовником, он вышел из вашего кабинета, если не ошибаюсь, он был медвежатником, его звали Жора Шпрот?
— Не ошибаетесь. Лет двадцать назад я, ещё будучи капитаном, посадил его на пять лет. И, представьте себе, с тех пор он завязал.
— И через пятнадцать лет пришёл сказать за это спасибо?
— Пришёл просить, чтоб я его опять посадил, хотя бы на полгода.
— Интересный мужик! Сам просится в тюрьму? Чего вдруг?
— У него одновременно забеременели жена и обе любовницы, и все решили рожать — он в панике, говорит, готов повеситься.
Борис рассмеялся.
— Ему можно посочувствовать! И вы ему помогли?
— Конечно.
— Как?
— Дал телефон хорошей акушерки, она моих близняшек принимала. — Он кивком головы указал на самую большую фотографию внучек, стоящую на его письменном столе. — Сегодня им исполнилось по три годика. — Достал из ящика два новых, не распакованных мобильных телефона. — Это для них. Подарки. Как вы думаете, в три годика ещё не рано?