Через равные промежутки времени мелькают ослепительные полосы электрического света. Это горизонты шахты. Их четыре. На пятом клеть останавливается.
Птах привычно ступает на чугунные плиты горизонта. После полутемной клети электричество слепит глаза. Душно, муторно, как в аду. Грохот страшный: по рельсам бесконечных штолен катятся вагонетки с углем, вагончики с крепежным лесом. В глубину дырок-коридоров мчатся вереницы пустых вагонеток.
Птах, стараясь не отставать от Биркнера, ковыляет по штольне. Ступаки снял, несет в руках - в непригодной обуви можно споткнуться и разбить лоб. Степану хочется сказать, что после смены его вызывает инженер, но в то же время его сковывает какой-то страх. Штейгер все-таки немец и вдруг переменил мысли? Работа на воле, под чистым небом представляется таким большим счастьем, что Степан боится его сглазить.
Наконец он осмеливается. Так или иначе Биркнер обо всем дознается, и лучше рассказать самому.
- Пан, - Степан трогает штейгера за плечо, - пойду сегодня к инженеру. Я все сделал, как пан советовал...
Лицо у немца хмурое, неприветливое. Птах не рад, что начал разговор.
- Добжэ, - отзывается штейгер. - Рад за пана. Gluk auf*.
_______________
* На счастье! (нем.).
В забое штрека мигающими светлячками поблескивают карбидные лампы. Толстый подрывник закладывает в темную стену породы взрывные патроны, замазывая отверстия глиной. Этот немец тоже давно знакомый. Степан видит, как он опускается в шахту, волоча на одном плече ящик с динамо-машиной, а на другом - деревянную коробку с патронами. Они, узники, немного даже подлизываются к подрывнику - помогают нести снаряжение, угощают сигаретами, а иной раз и тайно добытым шнапсом. Удивительного в этом ничего нет - от толстяка многое зависит. Чем больше он наделает взрывов, тем легче узникам. Меньше придется долбить кайлом, не так растянется обрыдлая десятичасовая смена.
Подрывник наконец выскакивает из забоя. За ним, не ожидая команды, шахтеры бегут в боковой штрек.
- Ахтунг!
По привычке Птах закладывает пальцы в уши. Немец крутит ручку динамо-машины, и один за другим гремят Езрывы. По каске, отваливаясь от потолка, бьют мелкие кусочки породы. В штреке неприятный сладковатый запах. Он смешивается с угольной пылью и перехватывает дыхание.
Напарник у Степана молчаливый высокий украинец лет тридцати. Он также рвется наверх. За долгие месяцы совместного обитания в подземелье мужчины поисповедовались один другому, и Птах знает о товарище все. Змитро Корниец - так зовут украинца - занимал до войны высокое положение. Был механиком, потом даже директором МТС. Так случилось, что перед приходом немцев он отправил на восток тракторы, комбайны, а сам эвакуироваться не смог. Пытался вредить немцам и попался.