К вечеру начинает моросить дождь. Эшелон, сбавляя ход, долго грохочет по крестовинам стрелок. Поезд еще не успел остановиться, как Птах встрепенулся от смутного, неясного, но радостного предчувствия. Еще через несколько минут до его слуха доносится сказанное на родном языке слово, и он, не в силах сдержаться, обхватив черными от угольной пыли руками заросшее щетиной лицо, плачет...
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
I
В штабе - новости. За столом один унылый Дорошка.
- Следственная комиссия работает, - сообщает он Бондарю как бы даже со страхом. - По делу Лавриновича. Ищут виноватых. Одного расстреляли будто специально был подослан полицией...
Кровь ударила Бондарю в виски, но он сдерживается.
Услышанная новость, затаенный смысл ее означает что-то несовместимое с бодрым духом уверенности, с которым он приехал из Припятской зоны. Там многие люди, чужеземцы, о которых раньше никто не слышал и не знал, присоединились к партизанам и их приняли с открытой душой. Тут будто кто-то сознательно запутывает ясное для всех дело.
Чтобы успокоиться, Бондарь отходит от штабной землянки, бредет по тропке. О гибели Лавриновича следствие вел штаб, в Центр были посланы соответствующие материалы. Если дело снова всплыло, это может означать одно - штабу партизанского руководства не доверяют.
Бондарю обидно. Но чем дальше он рассуждает, перебирает в памяти обстоятельства весеннего налета на железную дорогу, который закончился трагично, тем больше трезвеет. Лавринович был проницательным человеком, он чувствовал, что в лице командира соединения партизанская масса хочет видеть героя. Он пошел навстречу этому, пускай невысказанному, неосознанному ее желанию. Понимал - в случае захвата эшелона авторитет его возрастет. Был горяч, нетерпелив. Рассчитывал одним махом разрубить все узлы и противоречия.
Виновных в его смерти нет. Косвенно виноват, конечно, Михновец. Пальцем не пошевелил, чтоб выиграть бой. Даже разведки не провел.
А Волах? Неужели, сея недоверие, подозрительность, хочет укрепить свое положение? Опыт войны научил Бондаря: подозрительность только вредит. Много писали, говорили о шпионах до войны, а когда она началась, это лишь усилило панику. Из-за преувеличенных слухов о немецких ракетчиках, диверсантах, парашютистах сбивались с толку целые части.
Командир должен верить подчиненным, а они ему. Иначе боя не выиграешь. В партизанской войне тем более. Народ, который пришел в лес, варился в семи водах, увидел такое, что другому кабинетному начальнику даже не снилось. Он, Бондарь, скажет об этом Волаху прямо в глаза. Это его долг...