«И это я?! — спросил он себя с невольным ужасом. — Я, который мечтал об Андромахе, о царстве?! Я, который хотел разом отплатить за все годы бесплодных мечтаний и надежд?! Это я, потерявший все, бегу с позором, чтобы затаиться в щелке, высидеть, а потом ускользнуть и вновь где-то кому-то лгать, забыв обо всех великих планах, о любви?! Это я?!»
«Да, это ты! — словно бы ответил кто-то вместо него, но внутри него. — И ты именно такой. Ты великий в своих мыслях, но твое величие заканчивается на мысли о смерти. И раз уж это так, беги, спасайся — умереть достойно ты не сумеешь. Ты все равно покажешь, что тебе страшно!»
Он нашел родник, наполнил бутыль, старательно обвязал ее горлышко концом своего пояса и получше укрепил. Он шел нескорым, спокойным шагом, кутаясь в плащ. Этот плащ он накинул тоже, повинуясь не сознанию, а подсознанию. Его обычную черную длинную одежду здесь знают, а в таких плащах ходят почти все горожане. И погода как раз прохладная после урагана…
В бухточке, где прежде стояли его корабли, были теперь только рыбачьи лодки. Они лежали на берегу кверху днищами, их всегда так оставляли, чтобы внезапный сильный шторм не утащил легкие суденышки в море. Трех кораблей не было, но по некоторым признакам Гелен понял, что, по крайней мере, не все они ушли далеко в море: у выхода из бухты, там, где прибой все еще ревел и белая пена взлетала в рост человека, громоздились обломки кормы, и чуть дальше застряла в камнях сломанная мачта с обрывками паруса. На берегу, меж камней, чайки и бакланы суетились возле каких-то темных пятен, резко вскрикивая, вступая в драку из-за добычи, то разлетаясь, то вновь собираясь к ней. Гелен не стал подходить и смотреть, он знал, что это тела его бывших стражников — или тех, кого убили, чтобы не брать с собой в плаванье, или тех, кто оказался на разбившемся корабле. Тел всего несколько — остальные наверняка утащил шторм. Скольким удалось уплыть? Сколько уже лежат на дне, неподалеку отсюда? Какое ему дело? Все, что было связано с этими людьми, можно позабыть. Нужно позабыть. Это прошлое.
Набрав выброшенных на берег раковин (как хорошо, что чайкам не до них — вон, сколько добычи!), Гелен разбил десятка два устриц и проглотил, запивая водой из бутыли. Потом опомнился: воды не так много, не идти же за ней назад. А впрочем, отчего не идти? Ночью его никто не заметит. Однако ночью он и сам может не найти родника.
Солнце опустилось в густо-кровавые облака. Шторм почти совсем утих, но сделалось еще прохладнее. Гелен с досадой подумал, что можно было взять и два плаща, кто бы заметил, что на одиноком путнике болтается лишний плащ? Да он по дороге никого и не встретил — он же шел тропами, по которым редко кто ходит…