— Мой отец расшвырял бы этих людей, как кошек, просто пинками, безо всякого кинжала! — горько проговорил юный царь, следя за тем, как легкий ветер из окна колышет рыжий завиток над виском Андромахи. — Я намного слабее и, как воин, ничего еще не стою… Андромаха! Ты… сказала, что любишь меня!
Она кивнула.
— Сказала.
— Это была ложь, да? Чтобы спасти меня.
— Я сказала правду.
В это мгновение что-то будто ударило ее изнутри, она поняла, что усомнилась в своих словах, и испугалась. Но у нее хватило сил не выдать испуга.
— Я сказала правду. Я полюбила тебя, Неоптолем.
И, чтобы юный царь не видел ее глаз, чтобы они ее не выдали, женщина склонилась к нему и вновь приникла полураскрытыми горячими губами к его задрожавшим губам.
* * *
— Так врала она или нет? — проговорил Михаил, задумчиво глядя в запотевшее окно вагона.
Они с Анютой снова были в вагоне вдвоем. Ранняя электричка, громко прогудев, отошла от платформы, покрытой снежным пухом, и унеслась по направлению к городу.
— Ты про Андромаху? — Аня вскинула на мужа очень внимательные глаза и чуть-чуть улыбнулась. — Врала ли она Неоптолему, что любит его? Да?
Миша смутился. Наверное, его вопрос прозвучал глупо. Но Аннушка улыбалась безо всякой насмешки. Кажется, ей даже понравилось, что он спросил.
— Понимаешь, — закончил свою мысль Михаил, — мне казалось, что она такая вот абсолютно цельная натура, ну… как кристалл, что ли. И просто-напросто не сможет разлюбить Гектора. У моей бабули подруга была такая. У нее муж ушел на войну, потом одно письмо, и все — ни звука. Пропал. Она четыре года ждет. К ней в эвакуации на заводе главный инженер подкатывается — ни в какую! Жив Володя, и все! После войны — ничего. Нет человека. Вернулся с фронта друг институтский, предложение сделал. «Не могу! — говорит. — Жду мужа». И что б ты думала: через три, понимаешь ТРИ года после войны из Белоруссии пришло письмо! Оказалось, муж ее был контужен и потерял память. А спустя шесть лет очухался. Врачи говорят, такое раз в сто лет бывает… Она — туда! Вместе и вернулись. Еще двух дочек ему родила. Что вздыхаешь? Думаешь, сочиняю?
— Нет. Ты уже как-то рассказывал эту историю, Мишаня. А про Андромаху я подумала, знаешь что: она совсем не разлюбила Гектора. Но она и не врала Неоптолему. Просто… этого ты не поймешь. У нас, у женщин, иногда жалость вместо любви. А тут и не только жалость… Ну, так случилось, понимаешь?
Михаил вздохнул:
— Вас, женщин, пожалуй, поймешь… Хотя… Я вот думаю: мне через шесть дней снова ехать. И надолго. На месяц почти. Если Александр Георгиевич разрешит, давай послезавтра к нему опять приедем. А?