Тихое воркование послышалось громче. Движимый необъяснимым любопытством и полуосознанной тревогой, Гектор прошел по коридору, толкнул дверь и почти сразу понял, что, вероятно, совершил ошибку: он знал, что у египтян приняты отдельные женские покои, и что появление в них постороннего мужчины может быть расценено хозяином как оскорбление.
Между тем он оказался, судя по всему, именно на женской половине дома: уютная, обтянутая кисейными занавесями, обставленная светлой изящной мебелью комната, пара женских платьев, висящих на крючках, браслеты, лежащие на отделанном слоновой костью столике, явно слишком узкие для мужской руки, — все говорило о том, что живет здесь именно женщина — возможно, это были покои Альды, а быть может, у Сети была наложница, о которой он предпочел умолчать…
Гектор огляделся. Сперва ему показалось, что в комнате никого нет. Но тут же он увидел в неглубокой нише невысокую скамью, и на ней — продолговатый предмет, невероятно знакомый, ибо почти у всех народов он выглядит почти одинаково… Это была детская колыбель! И конечно, именно из нее доносилось нежное щебетание, которое сразу привлекло внимание героя.
Понимая, что совершает глупость за глупостью, Гектор подошел и наклонился над колыбелькой. Столик, на котором та стояла, был сделан в виде качалки, и даже от слабых движений младенца она подрагивала и слегка колебалась из стороны в сторону. В колыбели, выпроставшись из тонких светлых пеленок, весело барахтался пухлый карапуз. Он был крупным, и в первый момент Гектору показалось, что ребенку около года. Но пропорции крепкого тельца, почти целиком открытого, форма головки, покрытой мягкими черными завитками, легкими, как пух, полуосознанные гримаски чудесного, похожего на персик личика, бессвязное гуканье, — все говорило о том, что это совсем крошечный малыш — не старше трех-четырех месяцев. Просто он был очень большой.
— Здравствуй! — прошептал троянец и улыбнулся. — Ты кто?
— А! — сказал мальчик и улыбнулся в ответ, осветив этой улыбкой всю комнату.
Тут легкий ветер шире распахнул полупритворенный ставень, полоса лунного света упала на колыбель, и герой увидел, что глаза малыша, казавшиеся вначале черными, сияют золотыми ласковыми искрами.
— Боги! — ахнул Гектор.
И тотчас его память зеркально восстановила событие, которое произошло почти двадцать семь лет назад, точнее, только одно мгновение этого события… Вот он, пятилетний мальчик, наклоняется над детской колыбелькой, берет ее в руки, поднимает, с трудом, потому что она тяжела — малыш в ней такой же большой. Он смотрит в его раскрытые глаза, и те же золотые огоньки сияют в них. Только у одного человека на свете видел Гектор такие глаза — у своего брата Ахилла!