Прощаясь с Наноком, эскимосы сказали:
— Мы еще придем к вам. Приведем своих товарищей. Мы ведь случайно узнали о выставке. Шли мимо, видим — афиша. Сначала не поверили, думали, кто-то шутит.
После короткого перерыва на обед Нанок и Зотов вернулись на выставку.
А люди шли и шли.
— Газеты обязательно заметят эту выставку, — уверенно говорил спокойный и корректный Вагнер.
Появился неугомонный Ганс Йенсен. Он громко сказал Наноку:
— Завтра вас приглашает Гренландское общество!
— Что это за общество? — поинтересовался Нанок.
— Это вроде землячества, — объяснил Йенсен. — У них есть большой дом-интернат, где живут юноши и девушки, получающие образование в Копенгагене. Кроме того, любой гренландец, по каким-то делам оказавшийся здесь, может получить пищу и кров в этом доме, а при нужде — и обратный билет домой.
Первый день кончился спокойно.
Усталые Зотов и Нанок вернулись в гостиницу и пораньше легли спать.
22
Прежде чем идти в Гренландское общество, Нанок забежал к себе и взял слайды, сделанные во время поездки по Чукотке. Вместе с ним поехали переводчик из посольства Слава Светлов и неутомимый и вездесущий Ганс Йенсен.
Проехав лабиринт центральных улиц и несколько набережных, выбрались на зеленую окраину города.
У подъезда стояла толпа эскимосских юношей и девушек вперемежку с датчанами. Нанок узнал среди них своих вчерашних знакомых — Мери Акалюк и Петера Ангмарлортока.
Нанок вышел из машины, и высокий светловолосый господин, оказавшийся, как потом узнал Нанок, директором дома Паулем Мадсеном, сказал:
— Уважаемый господин Макс Нанок! Мы рады приветствовать вас и ваших друзей в той части Копенгагена, которая символически принадлежит Гренландии, суровой родине ваших далеких родственников. Милости просим в наш дом.
Пауль Мадсен пожал Наноку руку, поприветствовал его спутников и пригласил войти. Следом потянулись встречающие. Мери и Петер издали дружески улыбались Наноку.
По широкой лестнице с просторными площадками на каждом этаже они поднимались все выше и выше.
— Дом старый, — извиняющимся голосом сказал Мадсен, — и у нас нет лифта.
Зал был битком набит гренландцами. Преобладала молодежь, но пришли и старики, и пожилые, одетые подчеркнуто респектабельно, аккуратно, удивительно чистые и благообразные. Юноши и девушки, наоборот, были одеты пестро и небрежно — большинство в облегающих куртках и брюках. Волосы и у парней, и у девушек росли свободно и вольно, и Нанок должен был сознаться, что это нисколько не безобразило юные лица, а, наоборот, подчеркивало неукротимость, вольность молодости.