— Ты когда-нибудь думаешь о будущем?
— Нет, — ответил Оле. — Когда я с тобой, я о будущем не думаю. Мне хорошо и в настоящем.
— Мне тоже хорошо в настоящем, — в задумчивости произнесла Рочгынто, — но иногда я все же думаю о будущем.
— О нашем с тобой будущем?
— Нет, об этом я еще не думала, — медленно ответила Рочгынто. — Иногда приходит мысль об осени, о зиме. Еще несколько дней — и ударит мороз, все сразу поникнет, пожухнет… Вон, видишь, те уточки, которые беспомощно барахтались, уже научились летать… Гуси улетают. Озеро замерзает, все кругом покроется снегом.
— Снегопад бывает и в июне, — почему-то сказал Оле.
— Это верно, — кивнула Рочгынто.
В Еппыне еще никто после десятилетки не оставался, и поэтому и директор совхоза, и председатель сельского Совета в некоторой растерянности. Зину Рочгынто несколько раз вызывали в контору совхоза — предлагали разные конторские должности. Она отказывалась, и директор совхоза Владимир Иванович Куртынин, проработавший на Чукотке уже более десятка лет, искренне недоумевал. Таким же странным и непонятным было поведение Николая Оле. Он перебывал на многих работах, пока не осел в бригаде зверобоев.
— Знаешь, — сказал директору совхоза председатель сельского Совета Христофор Андреевич Иванов, грек по паспорту, но в душе коренной северянин. — Это любовь. От любви они такие — непонятные…
— Любовь кончится — все станет на свои места?
— Не в том смысле, — солидно возразил Христофор Андреевич. — А в том, так сказать, что такая у них нынче стадия любви, когда человек дуреет… Неужто с вами такого не было, Владимир Иванович?
Директор совхоза промолчал. Его больше беспокоили не стадии любви. Приедут из района и попрекнут за неправильное использование образованных местных кадров. И без этого хватает хлопот: смешно сказать — даже кочегара для главной котельной выписали из Воронежа. По специальности оказался историком-архивистом. Он честно признался Владимиру Ивановичу, что его вполне устраивает кочегарская должность: трудно, но зато никаких умственных затруднений. А зарплата — дай бог такую заведующему кафедрой Воронежского университета!
После разговора о будущей зиме Оле чувствовал себя так, словно получил предостережение. Что-то должно случиться. И это что-то пряталось за пожелтевшими кочками в тундре, таилось на дне слегка взбухшего от наступивших дождей ручья, оно печально и нежно неслось с вышины неба, вместе с криками улетающих птиц.
Они сидели точно на том же месте, но уже было прохладно, если не сказать просто холодно.
Косой ветер морщил поверхность воды в озере, пригибал желтую траву к земле, ерошил волосы.