— У нас будет ребенок, — сказала Рочгынто и посмотрела в глаза Оле.
— Знаешь, я давно хотел тебе сказать… — Оле чувствовал в горле комок, и ему пришлось несколько раз откашляться. — Я хотел тебе сказать, что люблю тебя очень…
— И я тоже, — улыбнулась Рочгынто. — Но какое было прекрасное лето!
— И даже снегопада в июне не было! — весело сказал Оле.
Директор совхоза предложил сыграть комсомольскую свадьбу и пообещал молодоженам половину домика — комнату с кухней. Он даже сводил туда Оле и показал ему будущее жилище:
— Отремонтируем за счет совхоза.
Играли свадьбу в сельском клубе.
Сначала была торжественная часть. Оле сидел рядом с невестой и отцом. Рочгынто была в белом платье. На голове было что-то вроде марли, словно она медсестра. Мать Оле сказала:
— Как докторша!
Рочгынто пожелала взять фамилию Оле и стала Зинаидой Оле.
Был даже маленький концерт. Эскимос Арон Каля играл на электрогитаре и пел заграничные песни.
Потом сели за стол.
Русские стали кричать «горько», заставляя целоваться жениха и невесту.
Мать Оле ворчала про себя:
— Не дают как следует поесть и выпить: горько да горько, а чего тут горького? Всего много и вкусно… Даже шампанское сладкое.
Оле перетащил из отцовского дома сервант, купленный на тундровый заработок, купил холодильник и зажил своей семьей.
По вечерам в половине домика на окраине Еппына было шумно и весело. Часто приходили гости. Арон Каля включал в штепсель электрогитару и завывал диким голосом: «О, май гёрл!» Кто-нибудь обязательно приносил вино, хотя в селе спиртное продавалось лишь раз в неделю — в субботу. В остальное время вино можно было получить только по личному разрешению председателя сельского Совета Христофора Андреевича. И то если на это была причина: день рождения, поминки, важное семейное событие — приезд далеких родичей, трудовой успех.
Николай Оле хмелел не сразу. Вино действовало на него постепенно, снимая застенчивость, скованность. Выпив рюмку-другую, Оле становился веселым, откровенным, и ему хотелось делать всем только доброе, хорошее. Он танцевал, шутил, подпевал Арону Кале и готов был оставаться таким всю ночь. Когда расходились гости и молодые ложились в широкую постель, где под матрацем были настелены отборные оленьи шкуры — свадебный подарок оленеводческой бригады, где работал Оле, — начинался долгий, жаркий разговор. Все, что копилось в душе, откладывалось несказанными словами, невыраженными чувствами, все вдруг прорывалось, словно снежник под лучами весеннего солнца. Оле и сам удивлялся: откуда у него эти прекрасные слова, выражения?