Он спокойно дождался своего чемодана и вышел на привокзальную площадь. Несмотря на поздний вечер, было светло: Магадан лежит на шестидесятой параллели, вспомнил Оле, и летом его жители могут любоваться белыми ночами, как и жители далекого Ленинграда, лежащего на той же самой параллели. Не забыть написать об этом Наде.
На стоянке светились зелеными огоньками несколько свободных машин.
— В город? — лениво спросил один из шоферов.
— В Магадан, — уточнил Оле.
— В Магадан, конечно, а куда еще? — усмехнулся шофер и открыл багажник.
Оле с любопытством озирался вокруг. По сторонам бетонного шоссе росли настоящие деревья. Правда, чахленькие, тоненькие лиственницы, но все же деревья, а не кусты. Дорога бежала распадками, то уходя от горизонта, то вырываясь на волю, открывая далекие дали, знакомую северную ширь и голубизну.
— Впервые на колымской земле? — учтиво спросил шофер.
— Так точно, — ответил Оле.
— В армии служил?
— Как догадался? — удивился Оле.
— На лбу, конечно, не написано, но нюх имею, — пояснил шофер. — А где проходила служба?
— В пограничном отряде.
— Понятно, — сказал шофер. — А в городе где будешь останавливаться?
— В гостинице.
— Номер заказал?
Оле кивнул.
Разумеется, никакого номера не было заказано. Но швейцар, увидев Оле, с готовностью загремел засовом и открыл дверь, задав короткий вопрос:
— На слет?
В ответ Оле только улыбнулся. Ему показалось очень смешным, но очень современным это слово — слет. И впрямь, как же иначе прилетают теперь люди на Север? Или вертолетом, или самолетом. Так что поневоле получается самый что ни на есть слет. И он тоже прилетел с Восточной Чукотки, с побережья Берингова пролива, на берег Охотского моря.
Из крохотного окошка высунулась рука с бланком, и невидимый женский голос произнес:
— Идите в тридцать седьмой номер на третьем этаже, а утром принесете заполненный бланк! Морока с этим слетом, — проворчала она вслед. — Летят и летят, даже ночью…
Оле с чемоданом поднялся по широкой лестнице. В коридоре с дивана встала заспанная женщина. Это была дежурная. Она показала тридцать седьмой номер.
Дверь не была заперта. Оле тихо вошел в номер, разделся, нырнул в постель и заснул мертвым сном.
Его разбудила легкая возня. Оле долго не открывал глаз: ощущение было такое, словно вернулось время детства, когда каждое пробуждение сулило что-то новое, необычное. А впереди такой огромный день, с утра до позднего вечера свободный от обязанностей, от работы.
Оле увидел перед собой широкое, темное, вычеканенное тундровыми ветрами лицо своего давнего знакомого из совхоза «Возрождение» Петра Тутына.