– Успокойся, Отмар. Я ничего от тебя не хочу, – поспешила угомонить его порыв молодая женщина. – Может, только воды.
– Я заказал кофе.
– Кофе, так кофе.
– И что ты теперь будешь делать? – спросил он растерянно. – Как же ты сама ее найдешь?
– Я не буду ее искать, – ответила Оливия. Ответила мягко, но с этой мягкостью невозможно было спорить.
– На что же ты надеешься?
Отмар все больше недоумевал. Он смотрел на женщину перед собой и не узнавал ее. С одной стороны, перед ним сидела прежняя Оливия, сдержанная, красивая, знающая себе цену, временами сводящая его с ума своей недоступностью, но земная, с другой же стороны, в ней было что-то новое: неуловимое спокойствие, которое невозможно было ничем поколебать.
– Я пережила столько счастья и столько боли за последние месяцы, – ответила она на его вопрос. – И не перестала любить. И уже не перестану. А любящий человек – он всегда надеется. На чудо в том числе. Вот и все, что я могу тебе сказать.
Вечером Оливия прогуливалась по территории пансионата. В одиночестве. Она теперь многое делала в одиночестве, которое сейчас ощущалось как никогда ранее. Хотя и раньше Джорди редко составляла ей компанию в повседневных заботах. Чаще всего Джорди с Майклом делали что-нибудь на лужайке или в саду. И вот теперь, когда Оливия смотрела на Майкла, одиноко копающегося вокруг роз или яблонь, она особенно остро чувствовала и свое одиночество.
Но весна была прекрасна. Неудержима и прекрасна. И вместе с нею, так ненавязчиво, но неотступно твердящей о возрождении жизни, хотелось жить и Оливии. Воздух дышал прохладой, был прозрачен в только-только распускающейся листве, и молодая женщина ощущала его зябкость, плотнее закутываясь в кардиган во время прогулок.
Джорди не давала о себе знать вот уже более полугода, но, казалось, она покинула пансионат только вчера. Оливия видела ее везде, ей до сих пор слышался ее смех с улицы, когда она сидела и работала в кабинете. Когда кто-нибудь особенно резко распахивал дверь, хозяйка пансионата вздрагивала и оборачивалась в надежде увидеть там девушку. И с этой надеждой время ничто не могло поделать. А сама Оливия и не хотела.
Все страхи и сомнения, терзавшие ее прошлым летом, казались теперь смехотворными. Вот если бы только… Если бы только Джорди вернулась…
Несмотря на прошедшие месяцы, Оливия была уверена, что девушка любит ее. Она чувствовала это. Чувствовала сердцем, потому что и ее любовь, ставшая вдруг самым главным жителем внутреннего мира молодой женщины, росла и крепла, несмотря ни на что, отбросив обиды, сомнения и непонимание происходящего.