«Классика жанра — … не суетись»
Аэропорт. Стеклянные двери приветливо распахнулись передо мной, приглашая вовнутрь. Зал ожидания был наполнен — лето. Пробежав глазами электронное табло вылетов, я сразу же направился на регистрацию, до вылета рейса Аэрофлот-177 Москва-Ницца оставалось два часа. Где-то здесь меня должен был ждать Аркадий Борисович Свирский — клерк от Федерации спортивного покера России. Звучит, конечно, глуповато, покер сложно отнести к спорту, с таким же успехом можно было бы создать федерацию по ловле бабочек, или любителей морских свинок, но эти парни свой громадный куш в 90-ые, на волне демократии, срубили — молодцы. Именно они, почувствовав послабление, начали повсюду открывать покерные клубы и казино, где крутились рулетки и шуршали карты на зеленом сукне. Где денежные потоки избранных делали богачами, а остальных бросали на дно. Суммы были настолько умопомрачительными, что криминал, в конце концов, полностью затмил этот бизнес. Аркадий Борисович выжил. Это был высокий, крупный весельчак, лет шестидесяти, с землистым цветом лица — видимо, пошаливало сердце, — словоохотлив и коммуникабелен. К молодежи всегда относился по-отечески, передавая, как он считал, драгоценнейший опыт. Сколько я его знал, он никогда не доходил до призов. Но после вылета в первой половине турнира активно болел за оставшихся, вел какие-то переговоры с организаторами, устраивал встречи, словом, являлся представителем Федерации покера в России. Я звонил ему накануне уточнить некоторые детали турнира, и выяснилось, что мы летим одним рейсом.
У терминала уже суетился народ, его не было. Беглого взгляда было достаточно, чтобы выхватить из толпы отдыхающих двух мужчин, скромно ожидавших своей очереди несколько поодаль. «Мой размерчик», — подумал я. До турнира оставалось пять дней, и подобные встречи были не редкость, участники собирались со всего мира, а из России, где покерные турниры запрещены, и подавно.
Они были полной противоположностью друг друга. Первый — лет тридцати, высокий, темноволосый, с аккуратной короткой стрижкой, атлетического телосложения, холеной, чуть загорелой кожей, в дорогом летнем бежевом костюме. Он внимательно, со слегка высокомерной улыбкой слушал рассуждения второго, сопровождаемые активной жестикуляцией. Говорившему было за пятьдесят, но его активности можно было позавидовать. Худой, невысокого роста, с огромной блестящей лысиной, окаймленной седым пушком. В одежде он был менее изыскан: белая рубашка и слегка помятые светлые брюки, задний карман которых дразнящее оттягивало толстое портмоне. Около их ног стояли два «Louies Berry», удобных чемодана для коротких командировок.