– Убей его! – выкрикнул кто-то.
Те, кто сделал ставки на быстрое окончание боя, его поддержали. Издав боевой клич, Эрнаут поднял над головой меч, бросился вперед, и его клинок начал опускаться по смертоносной дуге. В последнюю секунду сарацин сделал шаг в сторону и с победным криком атаковал незащищенный бок Эрнаута. Удар должен был убить рыцаря, но клинок отскочил от кольчуги, Эрнаут развернулся и вонзил меч в шею сарацина. Тот выронил оружие и упал на колени, кровь громко забулькала у него в горле, а в следующее мгновение он рухнул лицом вниз и остался лежать на окрашенной алым пыльной земле. В толпе слышались крики ликования и проклятья, слышался звон монет. Рейнальд схватил Эрнаута за руку и поднял ее высоко вверх.
– Наш победитель! – прокричал он. – Сегодня получит мех моего лучшего вина!
Когда толпа разразилась ликованием, Джон шагнул вперед и, подняв меч мертвого сарацина, провел по нему пальцем. Как он и подозревал, клинок затупили перед состязанием, и он не мог бы пробить жесткую кожу, не говоря уже о кольчуге. У сарацина не было ни одного шанса на победу.
– Дай сюда, сакс, – велел Рейнальд, и Джон протянул ему меч. Рейнальд снова повернулся к зрителям: – Приведите следующего пленника! Тощего!
Худому сарацину достался в противники Тибо, хоть и довольно старый, но еще крепкий и сильный воин, участвовавший в Первом крестовом походе. Он быстро справился с молодым сарацином, отбил неуклюжую атаку и вонзил меч ему в грудь. Самый старший из четверки был следующим, и Рейнальд решил сам с ним сразиться. Мусульманин оказался умелым воином и уверенно владел мечом. После обмена первыми ударами могло показаться, что бой идет на равных, но хромота мешала сарацину, замедляя его движения, и, когда Рейнальд пошел в наступление, он споткнулся и потерял равновесие. Сарацин стоял как раз напротив Джона, когда Рейнальд прикончил его мощным ударом, который чуть не снес сарацину голову и забрызгал Джона кровью.
Сакс вытер лицо, посмотрел на свою руку, перепачканную красным, и невольно закрыл глаза, когда на него нахлынули воспоминания: улыбающееся лицо брата, эфес меча его отца, украшенный выгравированной головой льва, и свое собственное лицо и руки, влажные от крови. Он отвернулся от арены и начал пробиваться сквозь толпу, отчаянно желая оказаться как можно дальше от этого места.
– Эй, ты! Сакс! – крикнул ему вслед Рейнальд. – Ты куда собрался? Твоя очередь.
Джон остановился. Зрители начали расступаться, открывая ему дорогу к арене. Он стоял, сжимая и разжимая кулаки, сражаясь с темными воспоминаниями. Возможно, бог решил, что он