Вернувшись в кабинет сестры Анджелы, он снова принялся за отчеты. Отчет про Давида Копперфильда и его шепелявость вышел совсем правдивый, только одно доктор Кедр утаил – что принимал Давида Гомер и он же дал ему имя. А вот про мальчика по имени Стирфорт слегка приврал – написал, что роды были совсем простые, с ними прекрасно справились сестра Эдна и сестра Анджела и вмешательство врача не понадобилось. Про Дымку Филдза рассказал все как есть: что мальчик припрятывает еду, а это типично скорее для девочек, и что у него начала развиваться бессонница, которая не наблюдалась в Сент-Облаке «со времен Гомера Бура».
От воспоминаний о тех днях на глаза навернулись слезы, но он справился с собой и взялся за отчет о Мэри Агнес Корк. Она беспокоит и его, и миссис Гроган, писал он; с тех пор как уехала Мелони, у нее часто бывают депрессии. О Мелони он тоже написал правду, хотя о самых варварских ее поступках предпочел умолчать. Кедр писал: «Скорее всего, Мэри Агнес считает себя духовной наследницей Мелони, но характер у нее не такой сильный, и вряд ли ей удастся взять на себя роль лидера». «Этому идиоту доктору Гингричу это должно понравиться», – подумал он, а вслух с презрением повторил: «Роль!» Как будто у сирот есть право выбирать себе роли!
Вдруг, по какому-то наитию, Кедр поднялся, прошел в провизорскую, взял два презерватива и надул их, как воздушные шары, благо что они всегда под рукой. Затем маркировочным карандашом на одном вывел «ГИНГРИЧ», на другом – «ГУДХОЛЛ». И, размахивая этими веселенькими шариками, отправился искать сестру Анджелу или сестру Эдну.
Сестры вместе с миссис Гроган пили чай в отделении девочек.
– Ага! – воскликнул доктор Кедр, несказанно удивив дам.
Обычно он заходил в отделение по вечерам, когда читали «Джейн Эйр», и уж совсем дико было видеть его с надутыми, размалеванными презервативами.
– Доктор Гингрич и миссис Гудхолл, – возгласил доктор Кедр и важно поклонился каждой даме. После чего схватил скальпель и проколол оба шара.
Мэри Агнес Корк, лежавшая в постели этажом выше – не знала, куда себя деть от тоски, – так и подскочила, услыхав подобие выстрела. Миссис Гроган остолбенело глядела на Кедра.
После его ухода первой пришла в себя сестра Эдна.
– Уилбур так много работает, – сказала она, тщательно подбирая слова. – Удивительно, как это он еще находит время для шуток.
Миссис Гроган по-прежнему не могла выговорить ни слова, а сестра Анджела отозвалась:
– По-моему, у старика размягчение мозгов.
Сестру Эдну, похоже, задели эти слова; прежде чем ответить, она аккуратно поставила чашку на блюдце.