Говоря это, доктор Бук протянул к ним раскрытые ладони; все в мозолях, они были не похожи на руки обычных врачей. Этот спаситель детишек, почтительно отметила миссис Гудхолл, наверняка помогал их отцам строить хижины или сажать деревья – словом, делал за морем тяжелую работу, какая там есть. Доктор Бук простер к ним руки как миссионер пастве или как добрый акушер, принимающий головку новорожденного, умильно думали, глядя на него, попечители.
А как удивительно благословил он их на прощание!
– Нга сак кин, – сказал он.
– Что это значит, переведите! – раздались возгласы.
Уолли, разумеется, научил его правильно произносить эти слова. В других он не был уверен, но в этих не сомневался. Он ошибочно думал, что это имя, так и объяснил Гомеру.
– Это значит, – сказал Гомер, ловя восхищенные взгляды слушателей, – да хранит Господь ваши души, которым не посмеет причинить вред ни один смертный.
Слова были встречены возгласами одобрения.
– И все это в одной короткой фразе! – воскликнула миссис Гудхолл.
– Это поразительный язык, – мечтательно проговорил доктор Бук. – Нга сак кин, – повторил он еще раз. И предложил произнести их всем вместе, приятно щекоча себя мыслью, как они завтра будут приветствовать друг друга этими сакральными словами. Он бы еще больше порадовался, если бы знал их настоящий смысл. «Рыбные биточки под соусом карри» – лучшего приветствия для этих идиотов не придумаешь.
– Кажется, с этим делом я справился, – сказал он Анджелу, Уолли и Кенди за ужином в «Океанских далях».
– Следовало ожидать, – сказал Уолли своему другу. – Ты можешь справиться с чем угодно. Говорю это, имея основания.
Наверху после ужина Анджел смотрел, как отец укладывает вещи в старый докторский саквояж. И в другие сумки.
– Не волнуйся, отец, – сказал он. – У тебя все будет здорово.
– Я не волнуюсь, – ответил Гомер сыну. – У тебя тоже все будет здорово.
Они слышали, как Кенди внизу катала Уолли в кресле по всему дому. Те играли в любимую игру Уолли и Анджела. «Летали», как говорил Уолли.
– С Анджелом тебе не тягаться, – подзадорил ее Уолли. – Мы с ним летаем быстрее.
– Летаю как могу, – засмеялась Кенди.
– Да перестань ты думать о мебели! – шутил он.
– Пожалуйста, помогай Уолли, – наставлял наверху отец Анджела. – Да и мать нуждается в помощи.
– Точно, – кивнул Анджел Бур.
Осенью погода в Мэне непостоянна; в пасмурные дни и в Сердечном Камне люди поеживались от промозглой сырости. Тяжелые белесые космы ходили над Питьевым озером, напоминая то жуков-плавунцов, то морось, висящую осенью над приютом. Даже в Сердечной Бухте туман, клубящийся на ярко-зеленых газонах в предвестье декабрьских бурь, наливал сердце свинцовой тяжестью – хроническое чувство, сопутствующее жизни в Сент-Облаке.