– Что? – Николас усмехнулся. – Это нелепо. Я выпутался из ее объятий так быстро, как только смог, а это было совсем не так просто, как, возможно, казалось со стороны. Белинда, эта девушка все равно что осьминог.
Ее губы чуть дернулись, и Николас почувствовал, как вспыхивает еще один лучик надежды.
– Миледи?
Оба повернулись на голос и увидели лакея. Тот стоял между двумя самшитовыми стенами, держа в одной руке лампу, а в другой – поднос.
– Вы посылали за льдом и бинтами? – спросил он.
– Да, Генри. Дайте их сюда, если вам не трудно.
Лакей шагнул вперед, кивнув Николасу и озабоченно посмотрев на его разорванную одежду.
– Надеюсь, вы не сильно пострадали, милорд. Сэр Уильям сказал, вы упали в розовые кусты?
– Полагаю, так тоже можно выразиться, – согласился Николас.
Лакей повернулся к Белинде.
– Мне заняться ранами его милости, миледи, чтобы вы могли вернуться к гостям?
– Спасибо, Генри, но в этом нет нужды. В доме пятьдесят человек, и каждому что-нибудь да требуется, так что вы там нужны куда больше, чем я. – Она показала на траву и добавила: – Поставьте поднос тут. – Белинда начала стягивать свои длинные перчатки. – И можете идти.
– Да, ваша милость.
Слуга, поклонившись, ушел, снова оставив их наедине.
Белинда отбросила перчатки в сторону, встала на колени и подняла лампу.
– Повернитесь, – скомандовала она. – Чтобы я смогла как следует разглядеть ваши раны.
Николас подчинился, глядя через плечо, как она высоко поднимает лампу и пальцами осторожно оттягивает его разорванные сюртук и рубашку.
– Все не так плохо, – произнесла Белинда через минуту. – Шипы, конечно, порвали сюртук и рубашку, но одежда вас защитила. И все-таки там есть проколы и царапины, а их определенно необходимо промыть.
Она поставила лампу рядом с собой, взяла с подноса темно-коричневую бутылку, вытащила пробку и потянулась за бинтом.
– Вам придется снять рубашку.
Николас усмехнулся. Челюсть тут же пронзила боль, но это того стоило.
– Ай-яй-яй, Белинда, – пробормотал он, – какая вы испорченная девочка.
Она сухо взглянула на него.
– Что-то вы размечтались, Трабридж.
– В моих мечтах все происходит не совсем так, – поправил ее он и, пристально всматриваясь в лицо Белинды, снял вечерний сюртук и начал расстегивать жилет. – Я всегда представляю себе, как сначала снимаю одежду с вас.
В свете лампы Николас увидел, как щеки ее розовеют, но Белинда тут же начала смачивать бинт жидкостью из коричневой бутылки, ничего не сказав в ответ.
Николас снял жилет и белый галстук-бабочку, затем вытащил из воротника запонки и положил их на поднос. Стаскивая с себя рубашку и сорочку, понял, что шипы поранили его до крови, потому что лен и шелк прилипли к коже, а когда он отбросил одежду в сторону, заметил на порванной ткани темные пятна.