– Вообще-то мы ни разу не обсуждали денежную сторону соглашения, – сознался Николас, все еще пытаясь свыкнуться с мыслью о богатстве Белинды. – Поэтому я представления не имею, сколько она берет.
– Десять процентов от суммы брачного контракта. Когда я выходила за Маргрейва, вознаграждение Белинде составило почти сто тысяч фунтов.
– Боже милостивый.
– Слегка поражает воображение, верно? – произнесла герцогиня, снова направившись к карете. – Но американские миллионеры только рады платить, если это означает, что их семейства будут приняты светским обществом. Мой отец исключительно богат, и мне повезло заполучить огромное приданое. Разумеется, Белинде не всегда платят так много, как в моем случае, но так или иначе немало. А сама она очень экономна. Вот к жемчугу Белинда неравнодушна, это правда, и любит красивые наряды, но в остальном живет скромно. Деньги свои инвестирует и откладывает, никаких дорогостоящих развлечений не устраивает, да ей это и ни к чему. Ее приглашают буквально всюду. Даже представить не могу, сколько Белинда сейчас стоит, но очень много. Так что, – добавила герцогиня, смеясь, – если вы женитесь на леди Федерстон, все ваши проблемы будут решены.
Николас не смог поддержать ее веселья.
– Боюсь, это совсем не так просто. Как я и сказал, она не обращает на меня внимания. Будет трудно убедить ее захотеть меня, и уж тем более выйти за меня замуж. А если это и удастся, ее приданое не будет иметь никакого значения, потому что я не возьму оттуда ни фартинга, даже если она начнет предлагать. Как я уже говорил, финансовые соображения не имеют к этому никакого отношения. Не для меня. Не с ней.
– Ваши принципиальность и достоинство делают вам честь.
Николас рассмеялся и сел в карету.
– Герцогиня, – произнес он, улыбаясь ей через окно, – кажется, я впервые в жизни слышу комплимент моей принципиальности.
Николас едва успел на поезд. Карета подъезжала к станции, когда он увидел клубы дыма над паровозом – явный признак того, что тот вот-вот тронется. Только карета остановилась, Николас выпрыгнул из нее, поманил носильщика и бросился к окну кассы. К счастью, носильщики внимательно отнеслись к человеку, приехавшему в герцогской карете, и помогли Чалмерзу, пока Николас покупал билеты.
Когда раздался свисток, маркиз сунул билет в руку камердинеру, схватил последний саквояж, прыгнул в вагон первого класса и едва нашел свое место, как поезд дернулся и поехал. Оставалось только надеяться, что Чалмерз тоже успел сесть в вагон. Больше спешить было некуда, и мысли Николаса обратились к тому, что рассказала ему герцогиня.