Еву охватило смятение. Сдержанная, как и Адам, она не привыкла делиться своими чувствами и мыслями. Раскаяние и сожаление – непозволительная роскошь для женщины, которая всегда обдумывала каждый свой шаг, пытаясь выжить в этом жестоком мире. Как дикий зверек, остерегающийся людей, Ева не решалась довериться Адаму.
– Почему я выбрала этих двух мужчин или почему я не стала добродетельной швеей, горничной или цветочницей? – произнесла она чужим, дрожащим голосом.
– И то и другое, – отрывисто бросил Адам.
Она протяжно вздохнула.
– Шить я не умела, а на жалованье горничной или заработок цветочницы не прокормишь семью, нам пришлось бы голодать.
– А мужчины? – спросил пастор мягким, ласковым голосом, манящим, словно дорога, по которой хотелось идти хотя бы только для того, чтобы увидеть, куда она ведет.
В этот миг Ева вдруг поняла, что с Адамом можно чувствовать себя в безопасности. До известной степени, разумеется.
Она попыталась справиться с волнением.
– Ну, понимаете… Шеймус оказался в беде. Не по своей вине, конечно. Как всегда, – сухо добавила она. – Мой брат – само очарование, у него доброе сердце, но он бывает немного… взбалмошным. Одним словом, он оказался в тюрьме. Один влиятельный господин, член парламента, обещал вызволить Шеймуса, если я соглашусь бросить сцену и стать его любовницей. Он сдержал слово: мой брат вышел на свободу и с тех пор шатается по стране, ввязываясь во всевозможные истории мне на горе. А второй мужчина… пожалуй, можно сказать, добился моего расположения богатством и влиятельными связями.
Ева подняла глаза, стремясь угадать по лицу пастора его мысли. Разумеется, лицо Силвейна оставалось непроницаемым, словно маска.
Однако он с напряженным вниманием слушал ее исповедь.
– Мой первый покровитель весьма любезно дал мне свободу, расторгнув наше соглашение, – он начинал стареть, и ему захотелось уйти на покой, переехать за город. После этого я смогла посылать больше денег Коре. Понимаете, я тревожусь за Кору. Это моя сестра. У нее столько детей и вдобавок… Затем второй мужчина познакомил меня с графом Уэрреном, за которого я вышла замуж.
Ева умолкла. В комнате повисла тишина.
Адам сидел неподвижно, с застывшим лицом, лишенным всякого выражения.
Ева почувствовала, как кровь горячей волной прихлынула к щекам.
– Я понимаю, моя история ужаснула бы почти всех ваших знакомых. Однако она мало чем отличается от истории жизни многих молодых женщин, которых подтолкнула к замужеству нужда, преподобный Силвейн. Моя судьба могла оказаться куда более плачевной. Вспомните Мэри О’Флаэрти. Оба моих покровителя были достойными людьми. И я предпочла бороться, чтобы выжить и спасти своих близких от неминуемой смерти в нищете.