– Что сделал? Вспахал и засеял поле графини? – губы Хейнсворта растянулись в язвительной усмешке.
– Солгали о ней мисс Питни.
Хейнсворт издал неясный звук – то ли рассмеялся, то ли лениво зевнул.
– Во имя всего святого, почему вы решили, что я солгал?
– Потому что графиня рассказала мисс Питни правду, изобличив вас как бесстыдного охотника за приданым.
Хейнсворт немного помолчал, прежде чем продолжить.
– Куртизанки умеют многое. Если у вас когда-нибудь заведутся деньги, преподобный, поверьте моему совету: это прекрасный способ их потратить. Впрочем, я видел, как смотрит на вас графиня. Возможно, она подпустит вас к себе, не взяв за это платы, – ради новизны ощущений, чтобы рассказывать потом, как вознесла на небеса служителя Божьего.
Ярость обострила все чувства Адама, теперь он видел с необычайной отчетливостью мельчайшие детали, как сквозь увеличительное стекло. Во внезапно сузившемся пространстве остались лишь движущиеся губы Хейнсворта и белое лицо Евы в отдалении, ее сверкающие глаза, взгляд которых не отрывался от Адама и виконта.
– О! Хочу вам кое-что предложить, преподобный, – с наигранной веселостью повернулся к нему Хейнсворт. – Уверен, вы можете позволить себе заплатить два пенса за мой рассказ. Я поведаю вам, как обладал ею. О, я получил сторицей за каждый фунт, который выложил за это удовольствие. Рассказать вам о ее грудях, какие они высокие и крепкие? О том, как я забросил ее ноги себе на плечи, прежде чем…
Голова Хейнсворта резко запрокинулась, он с грохотом рухнул на мраморный пол, будто сбитая кегля.
Адам возвышался над ним, сжимая кулак, которым ударил красавчика в точеный подбородок.
– Принесите извинения леди Уэррен и скажите всем, что солгали.
– Леди! – с презрением прохрипел Хейнсворт.
– Немедленно извинитесь перед ней, или я впечатаю каблук вам в глотку и увижу, как… надеюсь, вам известно, что такое глотка, Хейнсворт? Я держу ногу прямо над вашей шеей, а я только что прошелся по пастбищу, полному коров, не обремененных тонким воспитанием и хорошими манерами.
Адам никогда еще не слышал, чтобы люди говорили так быстро.
– Я приношу извинения леди Булман, – выпалил виконт.
– Все, что вы сказали о ней, – сплошная ложь.
Хейнсворт не торопился с ответом, и Адам понимал, что он делает это нарочно, желая, чтобы вокруг собралась толпа.
– Вы солгали, Хейнсворт.
– Я лгал, лгал во всем, – злобно проскрежетал виконт.
– Попросите прощения у мисс Питни за то, что лгали ей.
– Я приношу извинения мисс Питни.
Адам убрал ногу. Он сомневался, что кто-то поверит признанию, вырванному силой. Мучительное сознание бессмысленности этого жеста принесло чувство опустошенности. Горящий взгляд Адама опустился на поверженного противника.