Ева выразительно закатила глаза.
– О, ради всего святого, откуда, вы думаете, берутся дети?
– Все они точная копия своего отца. Рыжеволосые и горластые. Вопят так, что и мертвого разбудят. Даже младенец. Вернее сказать, в особенности младенец.
Это короткое замечание прибавило мисс Эми Питни уважения в глазах Евы. Но неужели юная леди со строго сведенными бровями и вправду сохла по пастору?
– Мэри О’Флаэрти – порядочная молодая женщина. Она даже не взглянула бы на другого мужчину, – многозначительно изрекла миссис Снит, решив, должно быть, что Еву пора осадить.
– Ну разумеется, – отозвалась Ева. – А порядочным женщинам, как известно, всегда достается заслуженная награда.
Дамы, похоже, не уловили иронии в ее словах.
Мисс Эми Питни откашлялась, прочистив горло.
– Леди Уэррен… мы всеми силами старались помочь О’Флаэрти и искренне верили, что выбрали правильный путь, однако нам это не удалось. Мы думаем, что теперь, возможно, стоит попробовать вам.
Три пары блестящих насмешливых глаз с вызовом уставились на Еву.
Она вгляделась в лица женщин, пытаясь угадать, какое испытание ее ждет, но так и не нашла ответа.
Сказать по правде, за свою жизнь ей доводилось видеть кое-что и пострашнее семейства О’Флаэрти с их многочисленными детьми. Едва ли они представляли опасность. Вдобавок миссис Снит со своими подопечными не отправила бы ее в логово льва. Впрочем, полной уверенности на сей счет Ева не испытывала.
– Я попробую, – весело согласилась она. – Полагаю, мне оказана особая честь.
– Чудесно, – пророкотала миссис Снит. – Как ни досадно, мы забыли захватить еду и одежду для детей, так что мы вернемся за вами через несколько часов.
– Вы… – Ева похолодела. Три женщины нацепили на лица любезные улыбки, старательно изображая простодушие. – Что ж, хорошо. Тогда я, пожалуй, пойду.
Ева медленно и осторожно вошла в покосившуюся калитку. Потом нерешительно остановилась, сделала еще несколько шагов по двору и оглянулась. Дамы радостно помахали ей. Ева расправила плечи, набрала в грудь побольше воздуха и уверенной, летящей походкой направилась к дому, хлеща юбками задиристых кур, которые отчаянно кидались в атаку, словно грабители в темных закоулках Сент-Джайлз, да так и норовили клюнуть мыски ее туфель.
Приблизившись к дому, Ева замедлила шаг. Грязные, закопченные оконца казались непроницаемыми, будто их не мыли годами. А может быть, обитатели дома не желали, чтобы кто-то заглядывал в окна снаружи.
Высокий пронзительный звук… определенно стал громче. Теперь Ева различила в нем смешение голосов.
Когда от дома ее отделяло не больше трех-четырех шагов, Джозефина крикнула: