Алена стиснула руки, заново переживая весь тот кошмар. Когда девушка заговорила, в ее голосе звучали злые слезы:
— Я не выдержала и засветила ему в наглую морду. Фингал под глазом поставила… Потом еще оправдывалась перед Каменецким и Натэллой за срыв графика — пришлось на двое суток снять Макса со съемок.
Я вздохнула. Мне было жаль девушку, но дело есть дело.
— Алена, я согласна, у вас были очень веские основания ненавидеть Ионова и желать ему зла. Признайтесь, вы ведь сегодня нарочно закричали, чтобы Максим оступился?
Блондинка мрачно кивнула. Мотнулась туда-сюда платиновая прядь.
— Только вам скажу, — усмехнулась Алена. — Это ведь было бы идеальное убийство. На глазах у десятков свидетелей, и руки пачкать не надо… Я столько раз мечтала раздавить эту гадину! И вдруг такой шанс…
— А раньше вы не предпринимали попыток устранить Ионова? Может, это не первый случай?
— Нет, никогда. Мечтать — да, мечтала. Но мне на нары, знаете, как-то неохота.
Баранова задумалась.
— Да он бы сам себя прикончил. Надо было просто подождать.
Я вопросительно взглянула на блондинку. Девушка закусила губу, потом решительно проговорила:
— Так и быть, расскажу. Вы слыхали об истории с феном?
Я медленно кивнула.
— Так вот, в этот вечер Макс был у меня. Приехал без приглашения, я была не очень-то рада. У меня были кое-какие планы, приехала подружка с Харькова, мы собирались посидеть, водочки выпить. Я уже укладку заканчивала, как вдруг звонок в дверь, и заявляется Ионов.
Алена покосилась на меня и плеснула себе спиртного.
— Это было еще до того, как… В общем, вы поняли. Отношения у нас с ним были неплохие. Конечно, любить я его не любила, гаденыша, но перепихнуться так, по-дружески, иногда допускала. Короче, открываю — стоит Максим, весь в слезах. Я даже испугалась. Никогда его таким не видела.
Я внимательно слушала.
— Вообще-то он неплохой, Максим-то. Когда не выделывается. Я его жалела, ему первое время было очень трудно. Нас, приезжих, никто не любит. Можно подумать, все вокруг столичные жители в третьем, блин, поколении… Москва, она ж какая? Она как Америка, понимаете? Приехать может любой, и ему место найдется, если не брезгливый и гонору немного. А там, глядишь, детишки уже москвичи…
Я покивала, вполне соглашаясь с этой социологической зарисовкой, и вернула разговор в прежнее русло:
— Так что было с Максом?
Алена хлебнула из стакана и принялась вспоминать:
— Он был слегка нетрезвый. Но именно слегка. Я его хорошо знаю, ему пить нельзя, бешеный становится. Расстроен он был очень. Я подружке позвонила и отменила встречу, на другой день перенесла. А Максима накормила. Очень он мой борщ любит, еще с тех времен.