— Спасибо.
— Пожалуйста.
— Ну ладно, — сказал он. — Я заинтригован. Расскажи мне о том, как ты провела первые двадцать лет своей жизни.
— Что, про все двадцать лет? — переспросила Наташа. — А мне показалось, ты куда-то спешишь.
— Я хотел заехать в больницу. — Еще одно испытание, с которым ему придется столкнуться. — Но Гэри никуда не денется.
— Ну давай, рассказывай, — улыбнулся он. — Я знаю, тебе очень хочется!
— А тебе действительно интересно?
Дарий вдруг подумал, что не надо было задавать этот вопрос, и уже почти жалел о том, что вовремя не уехал.
Она протянула руку, и на какое-то мгновение ее пальцы коснулись его плеча.
— Первые двадцать лет жизни меня холили, лелеяли, закармливали, — призналась она.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказал Дарий.
— Я не удивлена. Никто и никогда не понимал.
— А ты расскажи мне — вдруг я пойму.
Она посмотрела на него поверх чашки, затем опустила ее.
— Хорошо. Итак, каждый год я отдыхала с родными на побережье в Корнуолле, мы снимали один и тот же домик. А я мечтала летать на воздушном шаре над национальным парком Серенгети, о прыжках с «тарзанки» в Новой Зеландии, о рафтинге в Колорадо — словом, обо всем, чем занимались мои братья.
— Почему?
— Если бы тебе предложили выбирать, ты бы не отдал предпочтение полетам на воздушном шаре?
Дарий немного подумал и ответил:
— Вообще-то оба варианта неплохи, к тому же в Корнуолле можно заниматься серфингом.
— Ты занимаешься серфингом? В таком облегающем гидрокостюме? — Она помахала рукой перед лицом, потому что ей вдруг стало жарко. «Успокойся, взволнованное сердце!»
— А ты нет? — спросил он, не желая отвлекаться.
— Какой там серфинг! Я даже плавать не умею. Захожу в воду только по щиколотку, плескаюсь в «лягушатнике» с племянниками и племянницами. Строю песочные замки… Играла в «монетку» в пабе.
— Но почему? Ты говоришь, что болела в детстве, но сейчас выглядишь вполне крепкой.
— Крепкой? Спасибо на добром слове. Мне стало намного лучше.
— Не надо лицемерить. У тебя великолепная фигура — вне всяких сомнений, в гидрокостюме ты будешь выглядеть потрясающе, но я спрашивал не об этом. Меня интересует: почему родители так опекали тебя?
Вот оно, настал момент истины. В ее окружении все знали, что с ней случилось, и она уже привыкла к тому, что на нее смотрели с легким налетом неуверенности, жалости.
Все это она оставила в прошлом, когда покинула родительский дом. Никому в Лондоне, включая Тоби, она ничего не рассказывала. Но когда Майлз в прошлом году предложил всем персональную медицинскую страховку от фирмы, страховая компания наложила на нее столько ограничений, что он вызвал ее в свой кабинет с целью выяснить, в чем дело. Майлзу пришлось все рассказать, и он, подлец, сейчас воспользовался тем, что знал, против нее. Рассказать обо всем Дарию оказалось сложнее, чем она представляла себе.