— Но за пятнадцать лет ты осуществил свою мечту и стал генералом.
— Опять ты права, — снова повторил он, аккуратно снимая резинку с моих волос. — А ты — ученым.
Затем пятерней зарылся в рассыпавшиеся по плечам волосы и прошелся пальцами по всей их длине.
— Твои волосы меня восхищали еще тогда, дома. Будто лучи Х’шана переплелись в золотистых прядях…
— А ты романтик, оказывается, — шепнула я (почему-то горло пересохло). — Мне нравились твои — длинные, белоснежные…
— Больше не смогу отрастить — дань Х’ару и погибшим вместе с планетой, — тихо ответил х’шанец, одним из первых отрезавший косу. — И привык уже к коротким, с ними возни меньше.
— Помню, постараюсь пережить как-нибудь, — больше не улыбаясь, серьезно пообещала я.
Мужчина, обеими ладонями обхватив мое лицо, поглаживал большими пальцами скулы, а я во все глаза смотрела на него, откинувшись на спинку кресла.
— Моя родная…
— Это влияние локусов.
— Не знаю… может быть, — не стал он отрицать очевидное. — Но поверь, Даш, их количество не столь критичное, чтобы я не мог здравомысляще воспринимать тебя и обстоятельства нашей встречи в целом.
— Тогда ты соскучился по женщине, — угрюмо напомнила я.
Лейс молчал и изучал мое лицо не только пальцами, но и взглядом. Почему-то вспомнился момент, когда он так же стоял с Шарали. Тогда он смотрел с нежностью и восхищением, почти трепетом, а сейчас — совершенно иначе. Его взгляд настолько голодный, жадный, словно я последний глоток воды в пустыне.
А Лейс, пока я выбирала, кого мне хочется больше — того восхищенного и трепетного юноши или нынешнего матерого и голодного хищника — изумил, признавшись:
— До того момента, как увидел тебя в кабинете Зыкова, я даже не думал, насколько сильно могу хотеть женщину.
— Любую? — хрипло уточнила я, перехватив его запястья, но не собираясь отталкивать от себя.
— Нет, именно тебя.
И снова молчим. Он ласкает мое лицо, а я — его руки, пока мне не стало этого мало.
— Лейс? — Я положила на его обнаженную грудь жадно растопыренные пальцы.
— Да, Даш?
— Между нами все… серьезно?
Зеленые глаза вспыхнули подобно изумрудам.
— А ты хочешь, чтобы серьезно было?
Я не выдержала и, подавшись вперед, уткнулась ему в грудь, обняв руками за торс.
— Мне страшно.
Он обнял меня, теснее прижимая к себе голову и массируя мой затылок. В этот момент мне больше ничего не хотелось, только вот так прижиматься к нему, чувствовать запах мужчины, которого, как выяснилось, люблю с детства, и непривычный внутренний покой.
— Чего именно ты боишься, принцесса? Розовой? Или меня?
— Неизвестности, — тяжело выдохнула я. — В моей жизни все начало происходить слишком быстро. Непривычно и все сразу, а я боюсь.