А потом Настена плела ей косу. Носившая в Риме распущенные согласно моде волосы, Зоя долго и с удовольствием то наклоняла голову, чтобы толстая с руку коса перекидывалась через плечо на грудь и обратно на спину, то наматывала ее на руку, то принималась мотать головой из стороны в сторону.
Настена смеялась:
– Чисто дитя малое…
И без перевода было ясно, что она довольна.
Девичья повязка и коса очень шли Зое. Настена объяснила, что это только пока царевна не венчана:
– А потом кокошник и повойник наденешь. У замужней женщины волос не должно быть видно.
– Что есть кокошник?
Настена показала. И кокошник очень понравился – строго, но красиво.
Но было пора встречаться с гостеприимными хозяевами.
Когда она, одетая русской боярышней, вышла к своим нынешним соплеменникам, крякнул даже боярин Ларион Беззубцев, настроенный к латинянке весьма недружелюбно.
Зоя была не просто хороша – она оказалась настоящей русской красавицей. Наряд подчеркнул все достоинства лица и фигуры, которые в Риме казались недостатками, в том числе полноту и румянец на щеках.
Недоволен остался легат Бонумбре. Подойдя к царевне, он прошипел:
– Вы стали настоящей московитской куклой, принцесса.
Зоя весело блеснула глазами:
– А мне нравится. И еда очень понравилась. Очень.
Легат нехотя признался:
– Да, ужин был весьма обилен. Я с трудом заснул.
– Я не ела, после баньи сон сморил сразу.
Бонумбре ужаснулся:
– Вы ходили в это ужасное место?! Там темно и жарко!
– А я даже парилась. Это так приятно…
Едва ли легат понял слово «парилась», но он высказал, вернее, процедил сквозь зубы другое:
– Дикарка!
Зоя снова с удовольствием рассмеялась. Ей вдруг показалось забавным дразнить епископа своим восхищением от всего русского. Но она ведь не кривила душой – и еда, и одежда, и даже страшная банья нравились.
Оказалось, что париться рискнула только она, ну и Гликерия с хозяйкой вместе, остальные предпочли протереть тело влажной тканью. Зоя смеялась, рассказывая придворным дамам о парной, давала погладить шелковистую после мытья кожу, понюхать пахнущие травами волосы… Обещала в следующий раз взять с собой.
Заодно она решила поинтересоваться у Настены, как часто устраивают эту банью. Девушка ответила, что хоть каждый день, но обычно через седмицу.
После пира, перемена блюд на котором показалась латинянам бесконечной, женская часть гостей долго делилась впечатлениями. Увидев длинную череду слуг, несущих блюда с угощением, они договорились, что каждая попробует половину, поскольку попробовать все невозможно. Оказалось, что и половину невозможно. Восторгам не было конца, все объелись и без леденцовых лебедей или сахарных замков.