Зоя, чувствуя себя почти хозяйкой, которой приятны восторги гостей, снисходительно объявила, что это еще не пир, а так, легкое угощение, поскольку они не в Москве, а в Пскове, а это провинция Московии. Она уверенно советовала попробовать блины непременно с икрой, а еще соленых грибов и пироги с зайчатиной, те, что в русской печи испечены. Остальное просто не запомнила.
А ведь это крошечный Юрьев, даже не Русская земля, и принимали их не от имени князя, а купцы. Что же там, в Московии? Какие столы накрывают там, какие богатства ждут Зою в самой Москве? Она начала завидовать сама себе.
Первыми за Зоей последовали жены Траханиотов, переодевшись в русское платье. Все вдруг почувствовали, что им неудобно в модной римской одежде.
На женщин-предательниц немедленно взъелся легат. Бонумбре шипел, словно рассерженный кот:
– Вы забываете, кого представляете здесь! Вы не по своей воле в Московию приехали, а благодаря заботам Его Святейшества.
Злился больше от своего бессилия, поскольку женщин не смогли урезонить даже их собственные мужья – Дмитрий и Георгий. Конечно, дурной пример подавала сама царевна: не переоденься она – и остальным в голову не пришло бы. Одно дело шубу на плечи накинуть, ведь на улице зима, но совсем иное – волосы в косу заплести и этот сарафан надеть. Об ужасном обычае мыться в темном жарком помещении легат вообще не вспоминал.
У несчастного архиепископа даже зародилось сомнение, правильно ли было отправлять именно Зою Палеолог, у которой варварство, видно, в крови. Не лучше ли пожертвовать высокородной принцессой с хорошими корнями, не дикой и поистине преданной Риму? Эта варварка своим восхищением дикими обычаями московитов способна все только испортить.
Бонумбре решил, что нужно поговорить с Христофором Стериади, учителем Зои, который имел на царевну хоть какое-то влияние, чтобы грек подсказал, что, восхищаясь всем вокруг, она роняет себя в глазах московитов. Кому нужна ее искренность? Нужно выглядеть наследницей крови Палеологов, все же она византийская принцесса и воспитанница самого понтифика. Где гордость? Испарилась в этой «банье»?
Но вокруг легата словно существовал заговор. Все во главе с царевной сошли с ума. Стоило отведать русских угощений, как женщины переоделись, а мужчины заявили, что это им нисколько не мешает и хорошо бы последовать примеру дам. Бонумбре даже заподозрил, что в еду или питье было что-то помешано, но вспомнил, что и сам ел и пил.
Постепенно его мысли ушли в другую сторону (на счастье Зои), Бонумбре вдруг осознал, что таким образом искушают и его – проповедника! Вся эта еда, несомненно, была частью дьявольских козней. Он должен выдержать, больше никакой севрюжины или блинов! Хлеб и вода, чтобы мысли оставались чистыми. Теперь епископу стало ясно, почему эти московиты так противятся унии: дьявол силен и он развратил несчастных обилием еды и дров. Когда человек сыт и ему тепло, несмотря на морозы, он едва ли будет думать о Боге, сытость живота туманит мысли.