– Пожалуй, я выпью еще чашечку капучино, – сказал Рей, показывая на паренька за стойкой. – А что хотите вы, синьор Чьярди? Кофе? Стаканчик вина?
– Да, стаканчик вина, – сказал синьор Чьярди, просияв при виде того, как к его подопечному возвращаются силы.
Рей сделал заказ.
Внезапно синьор Чьярди нахмурился:
– А где именно вы упали?
– Споткнулся на каких-то невысоких ступенях близ Понте ди Риальто. На улице было темно, иначе ничего такого не случилось бы.
Рей вдруг подумал, что Коулман, возможно, мертв. Его тело уже обнаружено. А может, это случилось еще вчера. Рей не мог решить, в каком варианте больше логики – убил он тестя или нет, и скорее склонялся к мысли, что его собственное чувство вины (не надо было швырять в Коулмана камень) заставляет его считать тестя мертвым.
– И никого не было поблизости, чтобы вам помочь? – спросил синьор Чьярди.
– Нет, я нашел маленький фонтанчик и умылся. Да все не так уж страшно, вот только крови много потерял.
Слабость снова стала овладевать Реем. Он допил кофе быстрее, чем синьор Чьярди свое вино.
– Мы сейчас вернемся в дом, – твердо сказал синьор Чьярди.
– Да.
Несмотря на возражения синьора Чьярди, Рей вытащил банкноту в пятьсот лир. Он вспоминал не без удовлетворения, как прошлым вечером одним усилием воли (так ему казалось) предотвратил потерю сознания. Не приходится сомневаться: такой удар, какой получил он, вывел бы из строя большинство людей. Он возвращался домой с синьором Чьярди, держа голову выше обычного, старался не горбиться, хотя без поддержки вряд ли смог бы идти.
Вернувшись в свою комнату, он заснул на несколько часов. В четыре его разбудили, как и предупреждал синьор Чьярди: Джустина принесла поднос с чаем, тост и два вареных яйца.
Рей пребывал в состоянии блаженства, хотя и знал, что оно временное. Столь значительное улучшение он ощущал впервые после самоубийства Пегги. Впрочем, хандра одолела его на несколько недель раньше. Когда Пегги была еще жива, он с ужасом и изумлением понял, насколько ущербен их союз, ни одного из них не делавший счастливым, несмотря на все составляющие, которых, как считалось, вполне достаточно, чтобы брак состоялся: у них в избытке имелись свободное время, деньги, прекрасный дом, цели в жизни. Его целью была галерея в Нью-Йорке, и Пегги это тоже занимало. Она знала художников, с которыми он мог связаться с Мальорки, и троих из них он включил в список поставщиков для галереи. Они хотели собрать молодых европейских живописцев, живших в Европе, поскольку в Нью-Йорке было довольно много мастеров, которые успели сделать себе имя. Рей предполагал, что художник не будет присутствовать на вернисаже, если только сам не пожелает, но в залах развесят фото и поставят стенд с биографией автора картин. В Нью-Йорке обитало множество представителей богемы, любивших выставлять себя напоказ, они приходили на свои вернисажи в пурпурных вельветовых костюмах, после чего успех определялся лишь кругом знакомств художника. Рей хотел создать галерею, лишенную элементов цирка, даже фоновая музыка в ней не должна звучать – там будут только хороший мягкий ковер под ногами, много пепельниц и надлежащее освещение. Бизнес не должен был привязывать его и Пегги к Нью-Йорку, к тому же они вполне могли оставить галерею на Брюса. С другой стороны, она стала бы для них центром притяжения в Нью-Йорке, если бы они того захотели. Рею казалось, у них есть все, кроме житейских трудностей.