За ним последовал Васко Нуньес де Бальбоа, также босиком, который тут же взобрался к нему на плечи и оперся на стену; и, наконец, к ним присоединился Франсиско Писарро, составивший третью ступеньку шаткой живой лестницы. В довершение всего из теней появился проворный и ловкий Алонсо де Охеда. Взобравшись на плечи Писарро, он встал ногами на его ладони и забросил в камеру толстую веревку с железным крюком на конце. Со второй попытки ему удалось зацепиться крюком за прутья оконной решетки.
— Готово! — прошептал он, обвязывая вокруг пояса свободный конец веревки.
Писарро соскользнул на землю, Бальбоа последовал за ним, после чего все трое вновь растворились в ночной темноте.
Через несколько минут патруль вновь появился из-за угла массивного каменного здания и проследовал вдоль стены, прямо под камерой Анакаоны, даже не подозревая, что в восьми метрах над ними висит человек.
Когда дозорные вновь скрылись за углом, Охеда подтянулся на руках, ухватился за узкий карниз окна и прошептал в глубину камеры:
— Принцесса! — окликнул он. — Это я, Алонсо де Охеда!
Но в ответ он слышал лишь сонное дыхание.
Этот звук не имел ничего общего с ревущим храпом пьяницы или сипением больного насморком, всего лишь мягкое глубокое дыхание спящего человека, которому трудно проснуться.
— Принцесса! — повторил он. — Прошу тебя, принцесса, отзовись!
В отчаянии Охеда открыл кошелек, достал из него последние монеты и начал бросать их одну за другой в камеру, стараясь добросить до убогого ложа, где спала принцесса. В конце концов Золотой цветок открыла глаза и в удивлении повернулась к окошку, за которым маячил силуэт мужчины.
— В чем дело? — прошептала она недоверчиво. — Кто здесь?
— Это я, Алонсо де Охеда. Только я не могу войти. Я вишу над пропастью.
— Но что ты делаешь? — в тревоге воскликнула она. — Ты же разобьешься!
— Не бойся: я привязан.
— Ты с ума сошел! Как тебе такое в голову пришло?
— Я должен был тебя увидеть. Мы собираемся вытащить тебя отсюда.
— Кто — мы?
— Я, Сьенфуэгос и еще двое друзей.
— Наш добрый Сьенфуэгос! — воскликнула Анакаона. — Я знала, что он попытается мне помочь. И ведь он предупреждал меня, что нельзя доверять Овандо. А как поживает донья Мариана?
— Думаю, что неплохо, но сейчас меня больше волнуешь ты, — тут он приложил палец к губам, призывая к молчанию: внизу как раз проходил патруль. Дождавшись, когда он удалился, Охеда добавил: — Если бы у нас были деньги, мы могли бы купить на них твою свободу.
— Мою свободу? — повторила она недоверчиво. — Что за бред? Почему вы должны платить за то, что и так принадлежит мне по праву и никто не может у меня отнять?