. Благодаря его собственным заслугам, а не из-за имени.
— Но потом ты решил, что ошибся.
— Я не хотел знать, как долго тебе была известна моя тайна, потому что боялся услышать ответ. Но я должен был верить тебе. Надеяться. Все что угодно, только не кричать на тебя перед отъездом из страны, даже не дав тебе возможность сказать что-либо в свое оправдание. Просто все воспоминания и образы выглядели совсем по-другому через призму моего прошлого опыта.
— Это было тяжелое время…
— Меня воспитали, чтобы справляться с тяжелыми временами. И я знал, что мой старик слишком контролировал ситуацию, чтобы вот так просто умереть. — Он покачал головой. — Мне нет оправдания за то, что я сделал такие опрометчивые выводы. По крайней мере, я не считал их такими. Но потом в моем доме появилась ты.
— Мы встретились лицом к лицу на моей территории, и ты стояла вся такая прекрасная, свежая и честная. После твоего ухода это впечатление никак не оставляло меня. Воспоминания и образы казались ослепительно яркими, живыми.
Он взял ее за руку:
— Они стали совсем другими, Из. Подлинными. Непорочными. Такими, как в первый раз. Тогда я понял, что зациклился на том, что тебе все известно, а не на том, что ты одна из двух людей на этом свете, кому я мог бы довериться. Должен был довериться.
— Почему ты этого не сделал?
Гарри плюхнулся на детские качели, Иззи встала напротив.
— Моей маме не было еще двадцати, когда она начала работать в мельбурнском офисе «Бродмор» и встретила моего отца. Я не удивлюсь, если она искала там работу не только с целью познакомиться с ним. Она была довольно мотивирована. Я не знаю, как ей удалось его загипнотизировать, или же реалии брака оказались слишком обыденными и прозаичными, но в момент, когда на их брачном контракте высохли чернила, все очарование бесследно исчезло. И все, что осталось у обоих, — это не очень глубокие, не очень долгие, не очень хорошие отношения.
Иззи нахмурилась:
— Но у них родилось четверо детей.
— Часть соглашения. Отец хотел наследника.
— О, Гарри…
— Детям тяжело расти в такой семье, Из, — выдохнул он. — У моих сестер не менее исковерканные жизни, только по-своему. А я видел завуалированные взгляды, слышал язвительные комментарии, телефонные разговоры с друзьями и любовниками, когда родители думали, что я не слышу или не понимаю, о чем речь. Я смотрел, как отец — человек, которого я хотел любить и уважать, — пожизненно расплачивается за свою слабость к этой женщине, и я наблюдал, как она наслаждается отношениями с другими мужчинами, увлекается, влюбляется, а потом, устав от них, бросает и находит кого-то нового. Но, взрослея, я понял, что ее любовь к ним была практически неотличима от ее любви ко