— Что здесь произошло? — обеспокоенно спросила я, тут же приблизившись к Кириллу, который внимательно глянул на меня. Мне оставалось лишь догадываться, что творится в его голове.
— Ничего такого, о чем стоило бы беспокоиться, — невозмутимо отозвался Леша, чем и заслужил мой хмурый взгляд.
— То, что и должно было произойти, — произнес Сомаров, осторожно коснувшись моей поврежденной щеки. Я вновь посмотрела на него. — Иди в спальню, поспи, — и, убрав руку, отошел к окну, устремив взгляд на улицу. Прикусив губу, я неуверенно смотрела на его спину. Это было не той реакцией, которая меня бы удовлетворила.
— Я, наверное, пойду, — вздохнул Леша. — Завтра рано вставать, — и, поднявшись, едва заметно улыбнулся мне, и оставил нас одних.
Я все еще неуверенно переминалась с ноги на ногу, обхватив себя за предплечья. Но спустя пару минут напряженного молчания, все же решилась, и тихонько подошла к Кириллу.
— Со мной все нормально, — спокойно проговорила, и положила ладонь на его лопатку. Он тут же усмехнулся и покачал головой, но так ничего и не ответил. Даже не обернулся.
Это совсем убило мою уверенность в своих словах и действиях, которой и так практически не было. Но я должна была быть сильной. Чтобы он вновь стал таким же, как и всегда.
— Кирилл, правда, ты ни в чем не виноват. Я просто… не готова, — тихо проговорила и вновь прикусила губу. Секундное молчание обернулось для меня сильным испугом, когда он резко обернулся и прижал меня к стенке. Совсем не такой реакции я ожидала.
— Ты дура, Калинова, — зло выплюнул он, склонившись так, чтобы его глаза оказались на одном уровне с моими. — Хватит быть такой… хорошей, — он на мгновение сжал челюсть, а после вновь заговорил. — Ты слишком хороша для меня. Слишком. В тебе все слишком. Слишком добрая, слишком совестная, слишком не такая, — у меня внутри все скрутило. Его слова резали по самому больному. Зря я думала, что хуже сегодня мне уже не станет. Это был тот удар, которого я никак не ожидала. — И меня это заебало. Ты должна была вести себя, как все. Кричать, биться, царапаться. Должна была закатить истерику. Обвинить меня во всех смертных грехах. Бить посуду, кидаться всем, что под руку попадется. Что угодно, — он раздраженно всплеснул руками, отстранился и ударил по стенке совсем рядом с моим лицом. Я зажмурилась, боясь вновь заплакать и стараясь сдержать дрожь. Теперь даже его поведение меня пугало, не смотря на то, что я к нему привыкла. — И даже сейчас. Даже сейчас ты вместо того, чтобы кричать на меня, стоишь и молчишь. Не смотришь, боишься, — он заговорил более спокойно. Я не видела, но чувствовала, что он склонился ко мне совсем близко. — Я едва не лишил тебя чести после того, как пообещал, что не буду насиловать. После того, как тебя едва не изнасиловали. А ты пришла успокаивать меня. Меня, — послышался очередной удар, а после голос прозвучал уже на расстоянии. — Я жалею о том, что мы познакомились несколько месяцев назад. Потому что это невыносимо. Потому что я знаю, что это все бессмысленно. Мы с тобой просто несовместимы, — напоследок добавил, после чего послышались удаляющиеся шаги.