Мы с самого начала не сомневались, что если кто-то из псов и попробует сбежать, первым будет РПГ. Я попытался представить, что произошло. Может быть, водитель рассчитывал, что собаки сами пойдут за ним в другую машину?
Щенков на пересадке никто не стал бы вынимать из клетки и из сундука, и Тали с Дженой побежали за ними, ведомые материнским инстинктом. Наузад был на самодельном поводке и сбежать не смог.
А вот Пуля и РПГ – дело другое. Если водитель хоть на секунду оставил открытую дверь без внимания, они наверняка выкинули тот же фортель, что и у нас в вольере: затаились, а потом рванули, что есть прыти, на волю. И уж конечно они не вернулись бы в машину по собственной воле.
Оставалось лишь надеяться, что они успели перегрызть веревку, которой мы связали им лапы. Тогда на свободе у них оставался хоть какой-то шанс.
Однако я никак не мог отделаться от жуткого видения: брошенные на обочине, связанные, несчастные псы. Мысль об этом вгоняла меня в отчаяние.
Утешало хотя бы отчасти то, что остальные собаки на снимках выглядели вполне довольными жизнью.
Джена на фотографии сидела, гордо выпрямившись, перед проволочной оградой и смотрела прямо в объектив. На шее у нее красовался ярко-зеленый ошейник, и вид был скорее недоуменный, но не забитый и не испуганный.
Чья-то рука в резиновой перчатке держала рядом белого щенка – ее дочку, если судить по размеру.
В электронном письме ничего не говорилось о том, в каком из двух пометов не досчитались малыша. Я смирился с тем, что никогда этого не узнаю.
Тали выглядела как обычно, она восседала на крыше деревянной конуры.
Наузад единственный показался мне не слишком довольным жизнью, и меня это ничуть не удивило: на снимке было видно, что его держат на цепи. Глядя на это, я вновь расстроился и почувствовал неуверенность. Мне хотелось, чтобы новая жизнь Наузада была лучше прежней. И чего я в итоге достиг? Какое будущее я ему подарил? Довольно безрадостное, будем откровенны.
Трезво глядя на вещи, в Афганистане никто не решится взять его в дом. И я сильно сомневался, что он найдет новых хозяев за рубежом, в какой-нибудь стране, где к собакам относятся более гуманно. Это означало, что долго он не протянет.
Я закрыл глаза, ощущая, как солнечные лучи греют кожу.
– По крайней мере, Наузад жив, – сказал я.
И может быть – мне очень хотелось в это верить, – Пуля и РПГ где-то носятся и играют, беззаботные и счастливые.
Однако судьба собак, оставшихся в Наузаде, беспокоила меня по-прежнему.
Я позвонил Клаусу на базу, чтобы узнать последние новости. Для начала я попросил его расплатиться с полицейским, ведь он выполнил все свои обещания, и собаки – пусть и не все – добрались до места. Кроме того, мне хотелось узнать, как поживают остальные.