Все как один, они повернулись на меня, в широко раскрытых глазах вспыхнула ненависть. Но я отвлек их на пару мгновений, и этого оказалось достаточно, чтобы оба пса рванули прочь через проход, который я создал своим появлением.
Теперь афганцы принялись сердито орать на меня. Я понятия не имел, что они говорили, но, подозреваю, им очень не понравилось мое вмешательство.
Через толпу, сгрудившуюся от меня в паре шагов, наконец протолкался старший из полицейских. Он толкнул меня в грудь и начал что-то говорить, плюясь словами. Он был так близко, что я чувствовал мерзкий запах у него изо рта. Это было нестерпимо.
– Отойди, чувак, – сказал я ему и с силой толкнул в грудь ладонью.
Он оступился и плюхнулся на землю, среди мусора. Пыль облачком поднялась вокруг него. В другой ситуации я счел бы это комичным, но сейчас было не до смеха. Только что я нарушил все правила дипломатии, потому что толкнул их старшего, но я плохо соображал, что делаю в этот момент.
– Не смей меня больше трогать, – произнес я, тыча в него пальцем, и взялся за автомат, висевший у меня на боку.
У меня было жуткое ощущение, что все это закончится очень скверно.
Афганцы орали и вопили, надвигаясь все ближе и указывая в ту сторону, куда убежали собаки. Я отступил на шаг, чтобы между нами образовалось свободное пространство. За это время полицейский поднялся на ноги. И тут я понял, что, отступая, вот-вот упрусь спиной в стену. Я осыпал ругательствами полицейского, который в свою очередь выкрикивал в мой адрес, вероятно, что-то не слишком вежливое.
Я уже думал, что из этой ситуации невозможно выбраться невредимым, как вдруг Дэйв протолкался через афганцев и встал рядом со мной.
– Круто, Пен, – бросил он. – А теперь сваливаем отсюда. – После чего ухватил меня за руку и потащил прочь, туда, где стоял наш патруль.
Я видел, что парни уже приготовились к бою. Очень быстро афганцы поняли, что если будут преследовать нас, то нос к носу столкнутся с солдатами.
Парням даже не пришлось браться за оружие, до местных все дошло и без этого. Их загорелые, обветренные лица были искажены яростью. Дэйв дал знак морпехам, и мы двинулись прочь от устроенного мной переполоха.
Когда мы отошли на достаточное расстояние, я обернулся на афганцев в последний раз и посмотрел на полицейского, которого сбил с ног. Он стоял неподвижно, но по-прежнему что-то орал, его крики и ругательства звучали по всему проулку. Желание вернуться и размазать его по стене было нестерпимым. Меня трясло от бешенства.
Но Дэйв явно понял, о чем я думаю, и потащил меня вперед еще быстрее. Нам нужно было догнать патруль и оказаться в безопасности. Все понимали, что у меня это всерьез. Я не собирался стоять и смотреть, как стравливают собак. И мне было плевать, что допускает какая культура.