— Ты вчера красивая была. Очень. Невероятно, — тихо сказал он.
А я взбесилась:
— Не смей об этом!
— Да почему?!
— Альдон тебя опередил с этим комплиментом. И теперь, наверное, кто бы ни сказал, что я красивая, буду в первую очередь эту мразь вспоминать.
Он подошёл поближе и взял меня за плечи.
— Ты, наверное, сильно испугалась, кроха?
— Нет. Просто очень гадко.
Он осторожно обнял меня и стал поглаживать по спине, как маленького обиженного ребёнка. Но мне совсем не хотелось быть для Шокера ребёнком. У меня было и есть, с кем чувствовать себя ребёнком.
— Андрюша, поцелуй меня.
Он прижался губами к моей макушке.
— Нет. Не так.
Я чуть отодвинулась от него, взяла его голову в ладони и поцеловала. И ещё, и ещё раз. Я целовала его губы и щёки медленно и нежно, а он всё не отвечал… Прямо, как та пуганая ворона… Один раз чуть до беды не дошло, теперь робеет, что ли?
— Андрюша, прости меня!
Он что-то промычал возмущённо.
— Никогда больше не буду тебя отталкивать!..
— Иногда надо.
— Но не сейчас!
И наконец-то он поцеловал меня так, как я ждала. Так, что сразу же захотелось и его рук, и его сильного тела, и прямо сейчас, и чтобы всё мне, мне одной…
Он шагнул к кровати, наклонился и одним рывком сдёрнул одеяло.
* * *
За окном давно стемнело. Мы задёрнули штору и включили настольную лампу.
Я всё играла в самую замечательную игру на свете. Называется «вылепи себе Шокера».
Мне нравилось просто гладить и целовать его. Нравилось, как он довольно жмурится под моими руками. Нравилось просто прижаться и слушать дыхание. И обводить пальцем его красивые ладони, словно очерчивая контур. Сколько, оказывается, всякой милой ерунды может нравиться, если рядом Шокер… Например, потереться щекой о его щёку, оцарапаться и спросить: «Андрюша, что ж ты вечно такой колючий?» И уже в который раз убедиться, что огромные мужские руки могут быть не только сильными, но ещё и ласковыми.
И я подумать боялась, что всё скоро закончится. И придётся встать и уйти. И никто не скажет, сколько осталось. Может быть, час ещё есть, а может быть и меньше. И Шокер снова исчезнет куда-то, где его ждёт что-то очень важное, куда более важное, чем я. А я останусь без него. Без надежды на что-то определённое. И лови потом опять момент, когда судьба сведёт. И ладно ещё, если сведёт, а то и столкнёт лбами.
Эта мысль пугала. Хотелось стать страусом, запихнуть голову в песок, чтобы извести эту мысль на корню.
Песка вокруг не было. Я просто покрепче обняла Шокера, пряча лицо у него на груди.
— Я завтра ухожу на изнанку.
— Я знаю, мне Нарратор сказал.