— Никто ничего не может сказать, — вздохнула она. — Что-то происходит, но никто не знает, что именно. У нас в совете коммуны есть несколько наших, таких же, как я, гатрийских жён. Все беспокоятся, но информации не добиться.
— А как же раньше информация доходила сюда?
— Ну, как… — пожала плечами Кайя. — Либо родственники, знакомые приезжали с новостями, либо обычной почтой. Мне брат каждую неделю писал из Йери, а теперь уже месяц никакой почты не возят вообще… Да и не удивительно. Базу нашу опять на три дня закрывали. Всё было обесточено, заблокировано, подъезды перекрыты. А когда открыли наконец, оказалось, что персонал на базе новый.
— А беженцы что, ничего не рассказывают?
— А не было ни одного беженца с тех пор, как на базе всё поменялось, — зловещим шёпотом поведала Кайя. — Прилетают только те, другие.
— Какие другие?
Кайя посмотрела на меня с некоторым недоумением. Видимо, невысокого мнения была она обо мне и особенно о моей осведомлённости.
— Другие — это которые всё это затеяли. Из-за которых всё рухнуло, — с раздражением пояснила Кайя. — Очень многие гости коммуны прилетели сюда переждать смуту, рассчитывали, что через несколько недель смогут вернуться домой. А непохоже, чтобы кто-то собирался их возвращать. Да и с родственниками теперь никто связаться не может. Люди тревожатся, все хотят домой…
— Ты тоже давно дома не была?
— Я-то не была, да и не собираюсь, — усмехнулась Кайя. — Мне некуда особо ехать. Родители меня прокляли, бывший муж убить обещал. Так что возвращаться некуда. Да и незачем.
— Да за что же тебя проклинать?
— За то, что здесь осталась. За то, что живу с мужчиной с изнанки. Только брат принял мой выбор, но и он никому не рассказывает, что поддерживает со мной связь, а то дома заклюют.
— Те люди, из-за которых, как ты говоришь, всё рухнуло… Они, Кайя, хотят, чтобы жизнь на поверхности изменилась. Чтобы гатрийские традиции, которые делают людей несчастными, больше не имели силы.
Кайя с тоской взглянула на меня, отвела взгляд и тяжело вздохнула:
— Да ну, что ты, Кира. Не в этой жизни. Не для нас. Не под силу это никому… Я тут очень счастлива. Муж-семьянин, дети, важная работа в коммуне… Здесь это возможно. Там, дома — нет.
— Почему?
— Молодая ты ещё, видимо, ты под этот гнёт каким-то чудом не попала.
— А мне кажется, что-то должно измениться…
— Да что может измениться к лучшему, когда уже столько народу убили?! — воскликнула Кайя.
— Убили?! Кто? Когда?
— Перед тем, как базу второй раз закрывали, последние прилетевшие рассказывали, что в Йери настоящая резня была.