– У вас сейчас что-то вроде приступа паники, да?
Я кивнула.
– Да. Думаю, да.
Я попыталась вцепиться в подлокотники по обе стороны от меня, но случайно при этом схватила Томаса за руку. Я наклонилась вперед и принялась судорожно хватать воздух ртом.
– Простите, у вас все в порядке? – спросила стюардесса у Томаса.
– Да, конечно. У нее просто живот разболелся. С ней все будет хорошо.
Когда стюардесса отошла, Томас полез в свою сумку.
– Джулия, вы должны принять вот это, прямо сейчас. Прошу вас. Это поможет вам успокоиться.
Я резко откинулась на спинку кресла и выдохнула:
– Не могу поверить, что оказалась перед вами в таком виде. Это ужасно унизительно.
– Будем переживать об этом чуть позже, а пока что просто возьмите эту таблетку и быстро проглотите ее, пожалуйста.
– Что это?
– Лексомил. Французский валиум. Мы едим его как конфеты.
Я проглотила крошечную белую таблетку, не запив ее водой.
– Большое спасибо, – произнесла я и сделала еще один судорожный вдох.
Я уже начала чувствовать себя спокойнее.
– Вероятно, скоро вы уснете. – Томас накрыл мою ладонь своей. – Какая жалость, что у нас не будет возможности поговорить, – сказал он и сверкнул своими синими глазами.
Когда сидишь в самолете, в салоне экономкласса, спинки кресел перед тобой действительно находятся очень близко. И даже возникает ощущение, будто нужно прилагать определенные усилия, чтобы не стукнуться о них губами.
Вскоре я задремала.
Проснулась я оттого, что Томас довольно сильно стучал по тыльной стороне моей ладони и приговаривал со своим очаровательным французским акцентом:
– Джулия, Джулия, пора просыпаться. Прошу вас…
Для того чтобы открыть глаза, мне пришлось задействовать все имеющиеся у меня силы без остатка, как будто я выполняла становую тягу двухсоткилограммовой штанги. Словно сквозь туман я увидела стоящего в проходе великолепного Томаса, который выглядел невозмутимым и слегка удивленным, и вьющуюся вокруг него стюардессу.
– Signore[37], нужно покинуть самолет. Вы должны забрать ее.
Только теперь я заметила, что мы находимся на земле, а салон уже абсолютно пуст. Я громко застонала и поднесла руки к глазам, чтобы как-то спрятаться от этого унижения. Почему бы им просто не оставить меня здесь?
Томас осторожно поднял меня с кресла. Пошатнувшись, я поймала равновесие, схватила сумочку и попыталась максимально быстро взять себя в руки. Когда мы шли мимо бесконечных рядов сидений, я спросила у Томаса:
– Просто скажите мне: у меня что, текли слюни?
Он рассмеялся и ответил:
– Джулия, вам об этом знать необязательно. – И слегка подправил мою траекторию при выходе из самолета.