Бармен проводил Нелюдя удивленно-восхищенным взглядом. Вот ведь мужик! Немногие могут похвастаться такой железной выдержкой и равнодушием. Не убил наглецов, угрожавших его жизни! Впрочем, судя по всему, у ребят не было ни единого шанса. Зная Нелюдя, ничего удивительного. И ведь еще молодой парень, но мудрости ему не занимать. Правда что ли, победители — проигравшие, все это мура, когда на кону стоит жизнь. Ведь это же смертельный риск! С другой стороны, выходя на улицу, мы рискуем не меньше. Вся жизнь — сплошной риск. Вот ведь какое дело.
Жалко только, что Нелюдь с его псиной тут протухают, пропадают же настоящие люди. Они заслуживают большего, а как все под ту же гребенку.
Пасюк нагнулся и достал из-под стойки деньги Нелюдя, торопливо пересчитал и бросил короткий взгляд на бесчувственных мужчин. В баре ничего не поменялось и Пасюк, криво улыбнувшись, открыл кассу, которая приглушенно звякнула, выдвинув лоток с ночной выручкой.
— Дурак ты, Нелюдь, — пробормотал бармен и выгреб все деньги из кассы. — Пусть будет больше, зарплату тебе начисляю за то, что вышибалой у меня работал. Сложив деньги аккуратной стопкой, он снова пересчитал их и довольно улыбнулся. А много он зашибает, правда много. Теперь Нелюдю надолго хватит. Завтра, если Нелюдь не придет, он ему еще добавит. И еще, пока тот не вернется. В конце концов, должны же его деньги приносить пользу!
Свернув в трубочку пачку купюр и убрав их под стойку, Пасюк с кряхтением выволок бесчувственные тела на улицу, спустив обоих с высокого крыльца на пять ступеней, и запер дверь бара. Так как ночную выручку подбивать не было нужды — считай ничего не заработал — Пасюк со спокойной душей накинул плащ и вышел через заднюю дверь, отправившись домой. Спать со спокойно душой и теплым чувством, что сделал, наконец, что-то по-настоящему стоящее.
Женщина ждала меня на улице. Она диковатыми, полными слез глазами, следила за тем, как я неторопливо спускаюсь по лестнице. Ее губы подрагивали и изредка начинали шевелиться, словно она молилась или хотела мне что-то сказать.
Медленно светало. Низкие облака рассеивали свет, окутывая землю тяжелым, влажным полумраком. На улице казалось по-зимнему стыло, ветер пробирал до самых костей. Между домами было еще пусто, лишь одинокие, сгорбленные фигуры спешили вдоль серых домов.
Я подошел к Катерине и взял ее за плечи, но женщина словно меня не видела.
— Катя, — позвал я. — Не бойся, сейчас очень важно спасти твоих детей, помнишь?
Она подняла на меня глаза — я был почти на голову выше нее — и внезапно с силой прильнула к моей груди, шепча: