— Я следую в покои преемника.
— На ковер с отчетом? — улыбнулась она.
— У вас еще есть силы на иронию?
— Я неплохо пообедала. А вы?
— Почему это всех так интересует?
— Потому что вы обедаете кровью, — серьезно ответила женщина.
— Первый заменитель был синтетическим. Ни одной живой клетки. Он даже не был красным, — внезапно сказал капитан. — Правда, в десяти случаях из ста испытуемые им травились. Сильная рвота, обезвоживание. Два случая летального исхода во время первых же испытаний.
— Зачем вы мне это рассказываете?
— Пытаюсь пояснить, как мы рисковали жизнью, не желая пить вашу кровь.
— Лишившись возможности, — исправила она. — Когда мы отгородились стеной.
— Пусть будет по-вашему. Хотя отгородились вы давно, на сорок лет раньше… До того дня, как был найден полноценный заменитель, погибло более десяти процентов испытуемых. Вы ведь этого не знали, верно? Это секретная информация.
— Зачем вы мне ее рассказали?
— Для полноты картинки. Чтобы вы могли составить двустороннее мнение. Мы играемся с творением живой плоти, чтобы не лишать жизни вас, близких к нам существ. Стоящих на соседней ступени. Думающих, чувствующих, разумных. Наделенных душей. Как и мы… — подчеркнув последнюю мысль, сказал капитан.
— Вы гуманист, Амир, — подразнила она. Но мужчина остался серьезен.
— Таковы все бессмертные. Это было всеобщее решение.
— Я думала, у вас тоталитарный режим.
— Невозможно лишить зверя желания убивать. Ваши слова? Если бы были несогласные, они бы себя проявили. Калина, какое ваше любимо блюдо?
— Что я слышу? Вы обратились ко мне по имени? Какая честь в адрес простой ягоды, — подразнила она, беззлобно улыбаясь.
— Какое? — терпеливо настаивал капитан.
— Знаете, сытый вы не такой колючий.
— Кто бы говорил. Вы ответите?
— Если вы скажете, сколько потребовалось крови, чтобы так вас усмирить?
— Триста пятьдесят миллилитров. Это обычная моя порция.
— И этого достаточно, чтобы…
— Ощутить насыщение?.. Более чем. Желудок не треснет, конечно, но голова перестанет кружиться и сил хватит примерно на десять часов. Но до этого лучше не доводить. Есть чаще. Что мы и делаем. Или наступает ломка.
— Ломка?
— Да, жажда. Мучительная боль в теле.
— В области желудка?
— Нет, вначале в висках, затем распространяется мышцами, после уходит в суставы. Потом повышается общая температура тела. И, наконец, организм начинает пожирать себя сам. Впрыскивая отравляющие вещества в кровь. Тело перестает болеть, но организм разрушается.
— И бессмертный умирает?
— Нет. Вначале иссушается. Смерть приходит после безумия.
— Безумия?
— Да, от длительного голода и отравления собственным ядом мозг и нервная система необратимо страдают.