Удар оказался настолько сильным, что огромное стекло не выдержало и разлетелось вдребезги, кроме того, при столкновении с преградой кожа на лбу Эдуарда лопнула, и кровь хлынула из рваной раны.
Резкая боль привела его в чувство, освободив от секундного наваждения, и он вновь пришёл в себя.
Боль была жутко, но в данный момент она меньше всего его беспокоило, поскольку сила инерции было такова, что вытолкнула его за пределы здания.
Лихорадочно махая в воздухе руками и ногами, он неумолимо падал вниз с высоты третьего этажа.
Эдуард отчаянно не хотел умирать, но если бы он знал, какая участь ожидает его внизу, то, скорее всего, пожелал себе мгновенной и безболезненной смерти, скажем, от перелома шеи.
Впрочем, даже если бы он и пожелал для себя этого, у него всё равно ничего не вышло, потому что его стремительное падение смягчили люди, плотными рядами стоящие под стенами здания.
А затем целое море ледяного ужаса безжалостно, ни колеблясь и мгновения, поглотило его.
* * *
Артём и Степан стремглав выскочили из дверей кладовки в торговый зал. Первым делом они, естественно, взглянули на входную дверь, и, убедившись, что она до сих пор остается на месте, немного успокоившись, переключили своё внимание на внутреннее пространство торгового зала.
Их, всё ещё расширенные от страха, зрачки лихорадочно шарили по помещению, пытаясь определить, откуда исходил недавний звук.
Взгляды, перескакивающие с одного стеллажа на другой, отметили, что все стеллажи с аппаратурой стоят на месте, однако вздыхать с облегчением было пока ещё рано, сначала нужно было убедиться, что всё действительно в порядке. Для этого им пришлось разделиться и исследовать помещение до конца.
Первым разбитое стекло обнаружил Степан. Поначалу он даже этого не осознал, так как практически все осколки выпали за окно, и лишь небольшой сквозняк привлёк его внимание.
Подойдя к разбитому окну, Степан испытал настоящий шок от увиденного.
— Да что же это? — потерянно прошептал он Степан. — Что здесь происходит?
Подоспевший в это же время Артём, так же как и его коллега, замер на месте.
Зрелище действительно было невероятным. Столько народа ему не доводилось видеть даже в самый массовый праздник, а уж о том невероятном количестве злобы, которая излучала эта толпа, и говорить не чего было.
Они могли бы неотрывно смотреть на эту безмолвную, застывшую в гнетущем ожидании, толпу довольно долго, если бы в голову Артёму внезапно не пришла мысль о том, что они так и не увидели в зале Эдуарда, который, несомненно, должен был попасться им на глаза.