За мной с беспрекословным и убивающим всякие надежды грохотом захлопнулась дверь. Через некоторое время я кубарем влетела в сырую камеру, где было темно, хоть глаз выколи. За мной вторично захлопнулась дверь — на сей раз решетчатая, чьи толстые прутья не оставляли сомнений, что даже с помощью самого могучего жарового заклинания их так просто не расплавить. Но после такой встряски, в результате которой у меня стало подозрительно саднить спину, локти и плечо, я сомневалась, что у меня будут даже какие-то силы на волшебство. Пока я по инерции подметала пол камеры, у меня, кажется, выдралась ещё пара клочков волос.
Это было невыносимо. Я закрыла глаза, и по щекам пробежали две слезы. Истерика была безгласной. Мало того, что меня пробили насквозь стрелой (просто удивительно, что я чувствую себя после этого относительно бодренько), мало, что швыряли, как прилипшую к пальцам мерзость, мало того, что Эмана больше нет в живых…
— Инцея? — прервал волну мрачных мыслей тихий шепот. Я заглохла, напоследок сотрясшись двойным всхлипом.
— Инцея? — настойчивее повторил голос. Я молчала, гадая, кому ещё так не повезло, как мне. Тем временем из тёмного угла камеры ко мне начала ползти тень. Я безучастно следила за приближением таинственного объекта. Вот под свет, льющийся сквозь решетку, попала рука, затем вторая. После этого показалась встрепанная короткая шевелюра.
— Инцея? — снова повторил донельзя знакомый голос. — Это я, не узнала?
Существо осторожно отодвинуло прядь волос со лба и специально придвинулось к свету. Я почувствовала, что истерика собирается разразиться с новой силой.
— Эман…, - жалобно выдавила я и, не щадя своего побитого каменными полами и углами тела, кинулась на шею эльфу.
— Ну, ну, хватит, не плачь…, - гладя по голове, Эман стал меня успокаивать. — Всё будет хорошо…. Мы как-нибудь выкрутимся….
— Я думала, ты умер! — навзрыд сообщила я ему и снова уткнулась ему в плечо с целью воспользоваться его одеждой, как носовым платком.
— С чего это ты взяла? — изумился эльф. — Это они тебе сказали?
— Один из них сказал, что когда меня отнесут сюда, одной безжизненной тушей станет больше, — выговорила я. Эман хмыкнул.
— Ну, знаешь ли, если все слова воспринимать буквально…. У меня просто видок был не очень.
Я присмотрелась к эльфу и содрогнулась.
— У тебя и сейчас он не самый цветущий.
Эман машинально коснулся налившейся багровым цветом скулы. Помимо будущего синяка, на лице у него была куча ссадин, нижняя губа распухла, а под носом в свете от тюремных факелов вырисовались темные разводы под носом — очевидно, Эман пытался вытереть кровь.