Выбравшиеся в поисках съестного из кремля поляки хотя и сторожились, но все равно атака рейтар стала для них полной неожиданностью. Лишь единицы попытались дать нам отпор остальные бросились бежать и тут же попались зашедшим с тыла стрельцам Анисима. У поляков не было никаких шансов, стрельцы стали наковальней, о который рейтарский молот, разбил их разрозненное сопротивление. Улизнуть никому не удалось за исключением одного, лошадь которого была немного лучше прочих. Пока мои бывшие подчиненные разозленные видом разоренной Москвы рубили угодивших им в руки врагов, я погнал своего коня за убегавшим шляхтичем. Будь его лошадь в лучшей форме он легко ушел бы от моего довольно тяжелого мерина, но бескормица сделала свое дело и я понемногу его догнал.
Поняв что уйти не удастся, шляхтич развернулся мне навстречу и, выхватив саблю, попытается атаковать. Ну, уж дудки, рубиться со шляхтичами дураков нет, и я в ответ выхватываю пистолет и разряжаю его в своего противника. Расстояние плевое, я с такого не промахнусь даже пьяным, кремень исправно высекает искру, и поляк не поняв еще что умер, уронив на землю саблю, падает следом. Спешившись, я подхожу к поверженному противнику. Точно убит, живые так неестественно не лежат. Сам виноват, нечего было хвататься за свою карабелу, может и пожил бы еще. Сабля, кстати, весьма недурна, как и прочее снаряжение. Ну, где черти Казимира носят? Я что сам должен трупы раздевать, что ли, все же имперскому князю такое невместно. Хотя, а кому легко...
- Ну чего ты возишься, раздевай давай ляха, - слышу я голос за своей спиной.
Медленно оборачиваюсь и вижу как за мною наблюдают два казака. Один лет тридцати, крепкий усач держит меня на прицеле своего самопала и при этом паскудно улыбается. Другой почти мальчишка лет четырнадцати вооружен только легким ятаганом в руке.
- Раздевай, раздевай, чего спишь, да складывай аккуратно и свое можешь рядом положить, оно тебе уже не понадобится.
Вот же пропасть! Ну, какой черт понес меня за этим проклятым шляхтичем! Однако делать нечего, казак не шутит и еще застрелит чего доброго, надо подчиняться и тянуть время, авось, мои сообразят, что герцога потеряли, туды их в качель.
Медленно обдираю покойника и складываю дорогое убранство рядом. Алчность заставляет казака подвинуться ближе и внимательно рассматривать трофеи. Бдительности он, впрочем, не теряет и держится насторожено.
- Дозволь казак нож вынуть, - прошу я у него, - уж больно у ляха перстень на руке хорош, жаль бросать, а так не сниму.
- Перстень говоришь, нет, давай я сам, а ты Мишка держи его на прицеле, - отзывается он и передает самопал мальчишке.