— Да ладно тебе, Васютин, — расстроенно произнес Иван. — Все путем. Ты, главное, поправляйся, А потом…
— А что потом? — эхом отозвался Васютин.
— Суп с котом! — Столбов вдруг разозлился. — Ты чего нюни распустил? Все при тебе — руки, ноги, голова. Молодой, здоровый… — Он запнулся. — В смысле — будешь здоровый. Обижали тебя, смеялись над тобой? Накажут их…
— Не надо. — Васютин повернулся, сморгнул слезы. — Я же сам… решил…
— Ну еще бы не сам, — буркнул Иван. — Хотя зря, между прочим, разрешения не спросил.
— У кого?
— У родителей, например. Написал бы им: так, мол, и так, дорогие мама и папа, как вы смотрите на то, чтобы я застрелился? И посмотрел бы, что бы они тебе ответили.
— Шутите? — вздохнул Васютин.
— Шучу, конечно. Слушай, Васютин, а девушка у тебя есть?
— Нет.
— Будет! — уверенно сказал Иван. — Встретишь ты девушку, хорошую, красивую, полюбишь ее, а она — тебя. Потом ты женишься на ней, она детей тебе родит. А потом… Потом спросит у тебя дочка: «Что ты делал, папка, когда был молодой?» А ты ей скажешь: «Я, дочка, когда был молодой, застрелился».
Васютин распахнул глаза и недоумевающе посмотрел на Столбова.
— Как же она спросит? Ведь меня не будет?
— Дошло наконец? — усмехнулся Иван и сказал серьезно, даже жестко: — Ты не себя хотел убить, Васютин. Ты всех своих детей хотел убить. Понимаешь? И теперь, когда какая-нибудь дурацкая мысль забредет в твою голову, ты об этом помни.
— А вам-то все это зачем, товарищ лейтенант? — спросил Васютин. — Я части, наверное, сильно навредил?
— Да что ты, Васютин! — едко сказал Столбов. — Помог даже! «Это что, та самая часть, где рядовые стреляются? — спрашивают сейчас друг у друга генералы. — Надо ее как-нибудь поощрить. А Васютину орден дать — за проявленные мужество и отвагу!» — Он вздохнул. — Навредил, конечно. Себе, в первую очередь.
Васютин слабо улыбнулся.
— А вы ко мне зашли по приказу? Или по собственной инициативе?
— Ты где вырос, Васютин? — вопросом на вопрос ответил Иван.
— В деревне. А что?
— Так, ничего. А то я подумал, может, в канцелярии. «По собственной инициативе», — передразнил его Столбов. — Да, я по собственной. Потому что в том, что с тобой случилось, и моя вина есть. Ну и вообще.
— Да что вы, товарищ лейтенант, вы тут совсем ни при чем.
— При чем, Васютин, при чем. — Иван вздохнул и поднялся. — Ладно, ты давай поправляйся. И подумай, пожалуйста, как дальше жить будешь. Жить, понимаешь?
Васютин прикрыл глаза и опять отвернулся к стене.
— Я буду думать, товарищ лейтенант, — тихо сказал он. — Я много буду думать.
— Вот и молодец. Ну бывай!