— Ой, а мне ведь тоже есть о чём всем вам рассказать! — вспомнил господин Приблев. — Масштаб иной, но всё же: сегодня я был на практике в лечебнице и столкнулся там с пациентом, которого…
Золотце — как мог бесшумно — улизнул в переднюю. Лучше ему сейчас покурить на свежем воздухе, может, схлынет гнев.
Проклятый граф обменял верфь на оскописта. Веня стоит верфи. Уму непостижимо.
А ведь именно третью грузовую граф намеревался реформировать! Там ведь должны были остаться свободные эллинги, они ведь размышляли с графом, как один из эллингов огородят и переоборудуют под цех с алхимическими печами — когда Золотцево дело пойдёт в гору и под нужды бывшей лаборатории лорда Пэттикота понадобится целый цех.
Не понять же пока, открывает или закрывает перед Золотцевым делом двери в будущее налог на бездетность.
Сам Золотце открыл прозаичную дверь на улицу и увидел, как батюшка не менее прозаично закрывает садовую калитку за Тимофеем Ивиным.
— Интересный мальчик, — брякнул батюшка, поравнявшись с Золотцем, — но неврастенический.
Необходимость переспрашивать, куда и зачем ушёл Тимофей Ивин, отпала.
А из дома в скромный — в Старшем районе себе иного не позволишь — сад вышел ещё и хэр Ройш.
Батюшка, наоборот, в дом вернулся, коротко с ним раскланявшись.
— Пока господа повторяют пройденное ради графа и его выгоднейшего приобретения, — начал хэр Ройш, — я хотел бы обсудить с вами с глазу на глаз вопрос куда более деликатный, чем все сегодня поднятые.
— Я ваш, — чуть нахмурился Золотце, не ожидая уже от сегодняшнего дня ничего хорошего, и с наслаждением втянул папиросный дым.
Ноябрьским днём курить в саду без пальто — изысканное блаженство не для каждого. Как твиров бальзам, которого попросил Веня и к которому Золотце сейчас с радостью бы приложился сам.
— Вы ещё помните, как мы говорили пару дней назад, на параде — об ответственности, что взял на себя персонально мой отец?
— Конечно. Эта ответственность распадалась на две практические задачи: непосредственное расследование деятельности листовочников и работа над законодательным запретом листовок с призывами… С теми призывами, которые он сочтёт осмысленным запретить.
— Рад, что вы не слишком отвлеклись на чепуху, — сухо отозвался хэр Ройш, но Золотце готов был поклясться, что то был комплимент от сердца чистого и даже в своём роде пламенного.
На их головы меланхолично опускались хлипкие ноябрьские снежинки, и уже один этот факт ставил чепуху на место чепухи, высвобождая разум для действительно значимых проблем.
— Видимо, у вашего отца имеются успехи?