— Вы так отчаянно отгораживаетесь от Охраны Петерберга, — по-прежнему тихо сказал он, — но не питайте иллюзий: это ваши листовки их спровоцировали. Вы ведь тоже листовочник, верно? А главное, даже не понимаете, чего добиваетесь.
— Например, чтобы вас не было, — запальчиво воскликнул Коленвал. — Почему росскими городами управляют люди из Европ? Нонсенс! И на Охрану Петерберга должна быть управа, и законы надо принимать по уму, и рождаемость поднимать иначе, и управление тоже иначе выбирать, и город открыть…
— А что, открылся город? — наместник косо хмыкнул. — Когда я был в вашем возрасте, молодые люди, мне тоже казалось, что всё просто. А теперь… Если Городского совета действительно больше нет, как вы думаете, что произойдёт с Петербергом? Солдаты попросту установят здесь военную диктатуру, и у вас, обыкновенных горожан, жизнь станет гораздо хуже.
— Но тут вступаете вы! — победно взмахнул руками Хикеракли. — В роли ценного пленника, как понимаете.
— Я? Молодой человек, когда меня сменят, я перестану иметь хоть какую-то ценность. Вы об этом подумали? О том, какой будет реакция нового наместника, когда он приедет? Какой будет реакция Четвёртого Патриархата и Европ, когда они узнают — а они узнают, через два дня или через двадцать. Или, может, вы тешите себя фантазией, будто Петерберг способен существовать автономно?
Да, они об этом подумали.
Коленвал не без гордости перебрал в уме всё, что затрагивали бесконечные теоретизирования в Алмазах, начавшиеся неделю назад. Способен или неспособен Петерберг существовать автономно; кто и на каких основаниях должен им управлять; какую роль следовало бы отвести Охране Петерберга при разумном устройстве; какие налоги можно было бы отменить и хватит ли банковского запаса, чтобы обеспечить твёрдые цены.
Но и неделю назад, и буквально вчера конкретные планы доходили разве что до очарования господина Пржеславского, или подкупа солдат, или поисков симпатии в Порту.
Кто мог знать, что всё это окажется совершенно несущественно?
Нельзя же было предугадать, что Охрана Петерберга взбунтуется сама! Ну или кто там ей помог.
— Вы, наверное, считаете меня злодеем, — наместник вздёрнул подбородок и посмотрел на Хикеракли, Коленвала игнорируя. — Наверное, считаете злодеями Четвёртый Патриархат. Но злодеев не существует. Вы, молодой человек, спрятали оружие за пояс Йихинской Академии. Вы знаете, что в Академии систематически игнорируют нарушения Пакта о неагрессии? Я стар и давно в Петерберге, я могу закрывать на это глаза, а следующий наместник — не станет, и тогда закроют саму Академию. Может, вы знаете и о том, что в Порту проходят нелегальные боевые турниры, куда съезжаются недобросовестные зрители из Европ? Европейское Союзное правительство — знает, и оно возмущено, и оно бесконечно требует от меня это прекратить. Что будет, если я не сумею? Торговые условия для Росской Конфедерации ухудшатся. Четвёртому Патриархату придётся надавить на народ, ввести наказание за безработицу или нечто вроде. Или не давить, а пойти по пути реформ, развить собственное производство, но стоит им взяться за такие реформы, Европы тотчас пересмотрят экономические отношения, и в вашей стране начнётся серьёзный кризис. Попытки избежать подобного развития событий могут быть неприятны, но они необходимы. И я умею это делать, и Городской совет умел. А вы — нет. Поэтому, молодой человек, вы — или те, кто захватит в Петерберге власть, — окажетесь куда большими злодеями.