Поэтому-то, когда граф Набедренных всё же заговорил с За’Бэем об отсутствии Вени, он знал наверняка, что сначала услышит о себе немало оборотов со словом «леший», но потом непременно дождётся поддержки.
— Ох, граф-граф, — уселся За’Бэй прямо на лестницу. — Вы не поверите — у меня всё ж таки есть для вас вести, но они вам не понравятся.
С некоторых пор Веня проживал в особняке графа Набедренных, ибо где ещё ему проживать. Вся эта ситуация по-прежнему оставалась чрезвычайно неуютной для джентльмена, а потому граф Набедренных принципиально избегал даже нечаянного контроля как за занятиями, так и за перемещениями Вени. Доходило до того, что он остерегался спрашивать собственных лакеев, у себя ли сейчас «гость». Свобода — материя деликатная, но понимаем мы это лишь тогда, когда сталкиваемся с тем, чью свободу можно без шуток поставить под сомнение.
Что же поделать, если выкупить свободу Вени у владельца оскопистского салона пришлось, объявив того собственностью графа Набедренных. Чья-то собственность всегда имеет лучшие гарантии безопасности, нежели ничейная.
Но когда в собственности находится человек, это называется рабством.
За минувшую неделю в душе графа Набедренных от напряжения совести скончался целый джентльменский клуб. Но и это можно было терпеть — до сегодняшнего дня.
Если бы граф Набедренных не опасался интересоваться Вениными планами, сегодняшний день прошёл бы куда спокойней. А так, услышав о деяниях Охраны Петерберга, он мог только отправить со слугой господина Гийома Солосье записку в собственный особняк, нахождение в котором и За’Бэй, прочие господа сочли для графа Набедренных нежелательным. Мало ли Охрана Петерберга жаждет близкого общения не только с Городским советом, но и с прочими аристократами?
Из особняка ответили лишь, что «гостя» с утра как нет.
— Граф, встретил я вашего Веню, чтоб ему, — понизил голос За’Бэй. — Оббегал сначала те места, что вы указали, уверился уже, что не найду, а потом буквально нос к носу столкнулся в Людском. Сразу предупредил, что в вашем особняке лучше не показываться, что мы в Алмазах, ну и позвал пойти со мной. Как видите, он отказался. Напустил туману — мол, неймётся ему ещё погулять по взбунтовавшемуся городу. Я ему внятно объяснил: так и так, у нас есть сведения, что Охрана Петерберга от идеи найти листовочников пока не отказывалась, а очень даже наоборот. И предположение Хикеракли тоже передал — чтоб хоть так убедить не шататься. Упрямый он, сил никаких нет… Граф, я бы с удовольствием дал ему по лицу и приволок на себе, но вы же у нас страсть как этого не любите!