– Росал… – начала изумленная Озарка.
Лютава метнулась к ней и зажала рот ладонью.
– Молчи! – прикрикнула она на ошалевшую бабу. – Звать ее – Честобожа. Тех, у кого она была, при ней больше называть нельзя. Никогда. Поняли?
Все закивали.
– А если еще раз их помянете, Честиша ваша вновь в лес уйдет – и тогда уж никакого ей спасенья не будет.
Охающие женщины повели Честишу в баню. Озарка рыдала и причитала, а остальные торопились поскорее очистить возвращенную из леса, а заодно и посмотреть, не отрос ли у нее за это время хвост или еще чего такое. Лютава собиралась с ними, но сперва зашла к Твердоме за чистой сорочкой.
Возле избы ее ждал Лютомер.
– Ну, как ты, жива? – Он обнял ее, но Лютава вдруг вскрикнула.
– Ой! Больно, – пояснила она в ответ на изумленный взгляд. – И спина чешется.
– Кто ж тебя бил?
– Леший и бил. Сейчас схожу в баню, авось полегчает.
Они вошли в избу, Лютава направилась к укладке, на которой стоял короб с ее пожитками.
– Покажи, что там у тебя? – Лютомер подошел сзади. – Сильно досталось?
Лютава стянула сорочку со спины.
Лютомер протяжно просвистел.
– Все так худо? – спросила она, думая, что вся в синяках.
– Пес твою мать…
По голосу брата она поняла, что все не просто худо, а совсем худо.
Лютомер медленно поднял руку и погладил ее по спине.
– В баню ты, родная, не пойдешь… – задумчиво пробормотал он.
По спине Лютавы, вдоль всего позвоночника, тянулась темная полоса. А когда Лютомер к ней прикоснулся, то ощутил мягкие и в то же время упругие волоски.
– Что такое? – Лютава завела руку назад, осторожно коснулась своей спины… и замерла от неожиданности, обнаружив нечто такое, чего там быть никак не должно.
Вместо гладкой девичьей кожи она наткнулась на волчью шерсть. Вдоль хребта – от шеи до пояса и чуть ниже.
Леший все же успел отомстить ей за похищение невесты. Другая от его прикосновения навек превратилась бы в зверя и пополнила лесные стада, но в Лютаве он смог лишь пробудить глубоко запрятанную природу волчицы, и без того жившей в ней. Но теперь звериный дух вышел наружу.
Онемев, Лютава села на лавку. Уж чего только она не повидала за последний год, но это… Даже у Лютомера не имелось никаких внешних признаков его оборотничества. А у нее теперь есть…
От потрясения ее зазнобило. Лютомер сел рядом, обнял ее и прижал к себе, пытаясь унять дрожь.
– Это что же мне теперь… на весь век? – стуча зубами, еле выговорила она.
– Или до замужества. Как водится.
– Ох, матушка! – Лютава закрыла глаза и уткнулась ему в шею, чтобы не видеть белого света. – Да кто же на мне женится? Кто серую волчицу в жены возьмет?