Ведь Лютаве совсем нетрудно было бы дать брату это счастье. Выйти за Ярко, стать княгиней вятичей, из которых происходит ее мать… Разве худая доля? А Лютомер тогда получил бы Семиславу. Ту, с которой так неохотно расстался прошлым летом, но в мыслях не расставался никогда. Может быть, в том и есть ее, Лютавы, доля?
…Как увидел Белый Обрин, что за витязь навстречу ему едет, так задрожал весь, начал мира просить. Верну, говорит, всех черных куниц за двенадцать лет! Не послушал его Будимир, на бой зовет. Верну, говорит Белый Обрин, всех красных девиц, молодых молодиц! Опять не послушал Будимир. Кинулся тогда прятаться Белый Обрин, в шатер свой забился. Как метнул стрелу Будимир – слетел шатер, в клочки разорвался. Глядь – а под шатром сидят тридцать девиц, тридцать молодиц, и сам Белый Обрин меж ними укрывается, как лист дрожит…
Ярко гостиловский – княжеского рода. Он может быть потомком Радомира, а значит, ее суженым. Но чтобы узнать, он это или не он, ей нужно добраться до облачного колодца.
А может ли Ярко каждый вечер рассказывать о своих предках? Если Лютава поедет к нему и заставит делать это, поставив условием свадьбы, из этого выйдет еще одно сказание. Только это, похоже, будет сказание из тех, где боевитая девица одерживает победу над неудалым добрым молодцем. Лютава улыбнулась про себя: не очень‑то ей хотелось попасть в такое! Но разве сказания наших судеб дают нам выбор? Не мы их рассказываем, мы лишь следуем от начала к концу, не ведая, что будет дальше.
– Что задумалась? – вдруг услышала Лютава и вздрогнула.
Умчавшись к облачному колодцу, она пропустила, как витязь Будимир вернулся в Божич‑городец, привел назад тридцать красных девиц и тридцать молодых молодиц, привез отрезанную голову Белого Обрина и, метнув эту голову, убил на месте двоих своих неверных братьев. А после того, избавив народ об беды, лег и помер.
– Что, кончились твои пращуры? – продолжал Красовит. – Проиграла заклад?
– Не дождешься, – миролюбиво и даже ласково отозвалась Лютава, с сожалением думая, что, видимо, последний вечер их состязания, потому что пора им с Честишей в дорогу. – Случалось и нашим дедам с обрами переведаться. Жил на Бояне‑реке витязь, и звали его Буремир, Радославов сын…
Вдруг она заметила, что Лютомер не слушает ее, а заострившимся взором глядит куда‑то позади нее во тьму. Она обернулась: из мрака вышел Бережан. По своему обыкновению, в чужом месте Лютомер на ночь окружал стан дозорами, и Бережан с Худотой сторожили во тьме у реки, за перестрел до отмели, выводившей к стану.