«ЕСТЬ!!!» — молнией вспыхнуло в голове увиденное слово и отключило меня на некоторое время. Я уже ничего не видела, ничего не слышала и, откинувшись в кресле, кружилась в вихре разнообразных чувств!
Немного успокоившись, я снова взглянула на листок с вопросами. Но оказалось, что это слово, во-первых, не имеет никакого отношения к драгоценностям, во-вторых, не понятно, зачем оно здесь написано. А, в-третьих, это вообще не слово «цезарь», а какой-то «цензор»!
Уже два раза услужливый брачный агент приносила мне чай, а я упорно пыталась хоть за что-нибудь зацепиться. Но — увы! — безрезультатно. Мы с ней вошли в компьютер. Но и там были лишь сухие деловые записи. И нигде даже намёка на этого пресловутого «цезаря». Пришлось, в конце концов, признать своё поражение и, поблагодарив сотрудников агентства за наше случайное знакомство, убираться восвояси ни с чем.
Я ехала в метро разбитая и опустошенная. То ли поезд так гудел, то ли у меня в голове, а, впрочем, какая разница. Всё равно мне было хреново. Острое чувство недовольства собой разъедало душу. Возомнила себя невесть каким выдающимся детективом, а сама обосрамилась по полной программе! А ведь всё казалось вроде бы простым. И тесто нашлось, и тесты, а вот «цезаря» в них не оказалось. Правильно Костя говорит, надо мне заниматься домашними горшками. Цезарю — цезарево, бездарю — бездарево. Всё, завязываю с этим делом. А то и правда, Надя меня приютила в надежде, что я подставлю ей своё плечо в домашнем хозяйстве, а я подставляю ножку. Дети ходят голодные, неухоженные, в доме не прибрано, стирки скопилась гора, — бичевала я себя с мучительным наслаждением, потому что адреналин всё не кончался, а периодически впрыскивался в кровь.
Когда я, понурая, вошла в квартиру, то вокруг меня радостно засуетились не только собаки, но и Спиридон Афанасьевич.
— Ну, Евстолья, рассказывайте, нашли Вам жениха?
— Какого жениха? — искренне изумилась я.
— Как какого? Самого достойного! Я за Вас поручился. Мне из брачного агентства звонили.
— А! Да, да, — дошло до меня. — Спасибо Вам. Всё нормально. Поставили на очередь, — пояснила я. — Обещали подобрать директора или даже министра.
И тут мне вспомнилось, что сегодня я, как Штирлиц, была близка к провалу. И если б дед не откликнулся на эту дурацкую фамилию… Кстати, неужели он и вправду Козладоев?
— Спиридон Афанасьевич, а как Ваша фамилия?
— Маслобоев. Вы же, наверное, знаете, что Надежда, когда была за Сенечкой, тоже так называлась.
— Конечно, это я просто уточнила.
Не хотелось никого ни видеть, ни слышать. Я быстренько приняла душ, смыв с себя липкие хлопья неудачи, прошмыгнула к себе в комнату и, раздевшись, улеглась в постель. Вскоре тяжёлый кошмарный сон забрал меня в свои владения. И снится мне, будто посередине большой комнаты стоит обеденный стол. И кто-то в чёрном, лица не видно, оно закрыто какой-то бесформленой желтоватой маской, раскатывает тесто. Но не круглой формы, а в виде стандартных листов. Затем берёт и бросает их прямо мне в лицо. А сам при этом злорадно смеётся: